"Домашним говорим, что едем за деньгами. На самом деле просто хотим сбежать". Репортаж из Антарктиды

Они прекрасно знали о страшных ветрах ледяной Земли Королевы Мод. Но команда бывалых скалолазов и представить не могла, что природа будет настолько сурова.

Грохот вокруг моей палатки больше напоминает землетрясение, чем ветер. Вздрагивая, я поглубже зарываюсь в спальный мешок. Конечно, я не беспомощный новичок в горах — знаком с жуткими ветрами не понаслышке: южный поток струйного течения, заставший меня ночью в Гималаях, леденящая душу буря в Патагонии. Но это — хуже всего. Моя палатка закреплена между двумя валунами в изолированной от внешнего мира глуши антарктических гор Вольтат. Рядом укрылись еще трое. В 80 километрах к югу начинается Полярное плато, широкая возвышенная равнина. Здесь зарождаются мощные катабатические ветра — плотные потоки холодного воздуха, обрушивающиеся по горным коридорам к морю, словно лавины.
Повиснув на страховке в сотне метров над ледяным плато, скалолаз Майк Либекки подтягивает сам себя вдоль гранитной башни на глухой Земле Королевы Мод в Антарктиде.

Наш гениальный план был прост: отыскать регион, где больше всего непокоренных пиков, а затем совершить столько первых восхождений, на сколько хватит сил.

Еще один мощный порыв. Дуги палатки прогнулись внутрь, накрыв мой спальник полотнищем. Мгновение — я слышу пулеметный треск шва, и вот меня уже несет в пургу вверх ногами! Ветер подхватил меня вместе с палаткой и бросил на грубую каменную стенку, которую я же соорудил для защиты, а потом перекатил и через нее. Я с ужасом замечаю, что вокруг безумный вихрь швыряет из стороны в сторону съемочное оборудование — ценные камеры пролетают мимо меня вперемешку с грязными носками и пухом из спального мешка. Жуткая боль пронзила шею и плечи. Я подползаю к дыре в палатке и с остервенением разрываю полотнище дальше. Осколки льда жалят глаза, и я что есть силы кричу: «На помощь!».
Лыжами члены экспедиции закрепляют палатки на ночлег, но ветер все равно уносит их, а снежные заносы поглощают снаряжение.

Отправиться в Антарктиду предложил Майк Либекки. Этот беззаботный серфер из Калифорнии и сумасшедший искатель приключений, к своим сорока годам совершил десятки рекордных восхождений. Как и многие отчаянные скалолазы, Либекки харизматичен — высокий уверенный в себе мужчина. «Я уже бывал там, — спокойно сказал он о регионе, известном как Земля Королевы Мод. — Ничего особенного». Либекки также нанял в команду пару закаленных фотографов-скалолазов: Кита Ладзински, колорадца с кустистыми бровями, и Кори Ричардса, уроженца Юты с вечной дьявольской усмешкой на губах.
Либекки остановился передохнуть во время пурги, заклеив обморожения на лице пластырями. «Представьте, каково это – месяц жить в морозилке», – говорит он.

Наш гениальный план был прост: отыскать регион, где больше всего непокоренных пиков, а затем совершить столько первых восхождений, на сколько хватит сил. Мы отправились в путь в начале ноября, приземлившись на посадочной полосе — не очень широкая лента голубого льда — близ русской станции Новолазаревская. «В свой прошлый приезд я чистил здесь на кухне картошку», — вспоминает Либекки о своем визите восьмилетней давности.

Начальник станции приветствует нас бутылкой самогонки на черносливе. После пары рюмок мы уже стали частью команды — кажется, что здесь очень сплочены все, от научных сотрудников до поваров и механиков. «Тут не бывает катастроф, автомобильных аварий и выстрелов», — говорит Вениамин Новиков. Выйдя на пенсию, хирург из Санкт-Петербурга, Новиков устроился врачом в этом лагере. «Мы живем самодостаточно, соперничаем с силами природы, — неторопливо рассказывает врач. — Домашним мы говорим, что едем сюда ради денег, но на самом деле — просто хотим сбежать».

Пять дней выход откладывался из-за бури. На шестой мы погрузили снаряжение на борт переделанного самолетика модели DC-3 и покинули лагерь русских. Едва взлетев, все четверо мы сгрудились впереди, чтобы смотреть в окно кабины. До горизонта протянулась темная стена гор. При ближайшем рассмотрении монолитная стена оказалась цепью горных кряжей, которая разделяла ледники, сползающие с Полярного плато. Вдали виднелись устремленные вверх башни, острые как иглы. Каменный зуб, возвышающийся под нашим левым крылом, показался знакомым: Либекки сфотографировал его несколько лет назад. Мы нашли свою цель.
Один из членов команды (маленькая фигурка справа внизу) приближается к Башне Берты. Поднимаясь, скалолазы шли вдоль узкого ребра, отделяющего солнечную сторону скалы от затененной.

Часом позже мы уже стояли на леднике, глядя на улетающий самолет. Постепенно его гул затих вдали. Ближайшие пять недель только спутниковый телефон будет связывать нас с цивилизацией. Взяв лопаты и пилы, мы стали возводить лагерь из блоков слежавшегося снега. За несколько часов удалось нагородить кольцевой барьер высотой в полтора и диаметром в добрый десяток метров. Когда мы укладывались спать, небо было покрыто низкими облаками, а это дурной признак. На следующий день ветер преподал нам урок. Чтобы преодолеть как можно большие расстояния, Либекки захватил кайты — подобие воздушных змеев, которые должны были тянуть нас на лыжах, используя силу ветра. Однако едва мы собрались покорять самые многообещающие пики, вихри отказались сотрудничать. Мы наблюдали, как Майк бодро разворачивает маленькое крыло из парашютной ткани и запускает его в небо. Через секунду он уже несся вдаль, как ковбой верхом на шальной лошади. Присев в страховочной системе, он расставил ноги шире, чтобы улучшить управляемость. Через пару сотен метров ковбой сознательно шлепнулся плашмя на твердый лед, чтобы снизить скорость. Ветер вырвал планку у него из рук. По счастью, через какую-то сотню метров кайт зацепился за снежный выступ.

Как-то за ужином Ричардс пнул в обрыв несколько камней. Они летели долгие 20 секунд. «Кто сегодня спит на нижней полке?», — шутливо спросил Ричардс.
Нависшие валуны и ледяные ветра замедляли восхождение на 600-метровый шпиль, который скалолазы прозвали Башней Берты. Команда взбиралась две недели, ежедневно продвигаясь на длину одной веревки.

Здесь, на Земле Королевы Мод есть множество привлекательных вершин: группа острых каменных пирамид, которую мы прозвали Крепостью; выступающая изо льда каменная стена высотой более 900 метров, для нас — Форштевень; пик, напоминающий маяк; большая треугольная скала, которую мы окрестили Парусом. Впрочем, все сошлись во мнении, что первой целью нашего двухнедельного тура должен стать узкий шпиль прямо за лагерем. Снег не удерживается на этом массивном, источенном ветром зубе. Обращенная на северо-запад стена испещрена красными завитками и оспинами. Левее, на восточной стороне, она уже мраморно-серая и плавно закругленная, как авианосец. Два лика скалы соединяются на остром выступе, ощетинившемся строго на север. Мы можем только гадать, какова полная высота шпиля: может, 600 метров, а может, и больше.

Я чувствую, как у меня дрожат колени. Ради этого мы пришли — ради шанса совершить первое восхождение в этом неземном ландшафте. Однако мы уже отведали диких ветров на твердой земле. Что же будет, если они настигнут нас на высоте? Разумеется, Майк Либекки хочет идти на приступ немедленно. Мы решили, что Ричардс, Либекки и я должны повесить страховки для промежуточного лагеря на уступе. Оттуда до вершины остается примерно треть пути. Ладзински же будет фотографировать снизу. Но ветра хлестали беспрерывно, и путь до уступа занял две недели.
Кусаясь еще злее, чем песчаная буря, поземка хлещет лед. В некоторых частях Антарктиды настолько сухо, что ее иногда справедливо называют холодной пустыней.

Наш новый дом — насест площадью со скромную веранду на высоте 350 метров от основания горы. Как-то вечером за ужином Ричардс пнул в обрыв несколько камней. Они летели долгие 20 секунд, прежде чем с треском разбились внизу, так ни разу и не коснувшись отвесной стены. «Кто сегодня спит на нижней полке?», — шутливо спрашивает он. Наше убежище — гибрид палатки и люльки, подвешенной к скале, — вмещает только двоих, так что третьему приходится спать снаружи, где его от непогоды защищает только спальный мешок. Самая плоская поверхность — уголок в считанных сантиметрах от обрыва. Вздохнув, я вызываюсь добровольцем.

Следующие три дня мы быстро продвигались, закрепляя веревки вверх по шпилю и каждый раз возвращаясь в лагерь на ночлег. Мы знали, что будем беззащитны, если снова поднимутся ветра. За десять лет скалолазания я никогда не проигрывал палатку пурге. В этом походе мы потеряли их три штуки: две погребены под снегом, а третью кубарем унесло ветром. Либекки вытащил меня из разорванного в клочья убежища, услышав крик о помощи. Хохотал он во весь голос.

Времени у нас осталось мало, и Майк попросил внимания, спешно дожевывая свою порцию сыра. «Знаете, — начал он, — моя бабушка всегда говорила, что сейчас — самое время. Я научился этому у нее. Мы спрашивали: „Бабушка Берта, сколько времени?“ А она всегда отвечала: „Самое время, черт возьми!“. Я это к чему: если повезет, то вскоре мы сможем подняться на вершину». И вот наступило утро, и сейчас мой черед идти первым. Поднимаясь по веревке к месту, на котором мы закончили, я болтаюсь на нависающей скале в полукилометре над землей. Либекки страхует меня, готовый резко натянуть веревку, если я упаду. Шаря пальцами в перчатках и разыскивая лучшие зацепки, я делаю первые попытки взобраться по вертикальному отвесу. Чтобы добраться до вершины, я должен пересечь самую наветренную часть столба. «Смотри за мной хорошенько, там становится опасно», — кричу я Майку, пытаясь дотянуться до многообещающей трещины. Вдруг налетает нисходящий поток, натянув веревку между нами. Если я что-то запомнил крепко-накрепко, так это то, что катабатического порыва можно ждать в любую секунду, даже в самую безмятежную погоду.

Титаническим усилием я подавляю страх и позволяю трещине провести меня по карнизу и неожиданно гладкому склону. На самой верхушке этого узкого шпиля, которую мы позже назовем Башней Берты, высится скала в форме гриба размером с журнальный столик. Я стою на «шляпке» и далеко внизу вижу желтое пятнышко своей палатки. В другом направлении Крепость светится кроваво-красным в вечернем зареве. Небо над головой затянуто облаками, но ветра пока нет. Все в этой глуши — ледники, башни, дистанции между ними — потребовало гораздо больше сил, чем мы ожидали. И все же, мы вчетвером достойно встретили этот вызов. В трусости нас не упрекнешь. Ветер может взять вас в заложники или сделать свободным. Я наслаждаюсь тишиной и свободой. Silentium.


Текст: Фредди Уилкинсон; Фото: Кори Ричардс
National Geographic Россия

Комментарии

Комментарии не найдены ...
Добавлять комментарии могут только
зарегистрированные пользователи!
 
Имя или номер: Пароль:
Регистрация » Забыли пароль?
 
© climbing.ru 2012 - 2024, создание портала - Vinchi Group & MySites
Экстремальный портал VVV.RU ЧИСТЫЙ ИНТЕРНЕТ - logoSlovo.RU