Одна из немногих Сашиных фотографий. Он не любил фотографирваться...
Александр Шейнов «Киргиз» (1958-1992), г.Москва.
В классификаторе не найдете маршрутов Шейнова, а в Гугле его фото. О нём не знает мировое альпинистское сообщество.
Прожил то всего 34 года. 10 лет активных занятий альпинизмом, более 70 восхождений 5-6 к.т.
При жизни стал легендой и неоспоримым авторитетом. После гибели остается недостижимым эталоном альпиниста для тех, кто в теме.
Начало карьеры вот такое:
В 1979г., в возрасте 21 года увлекся альпинизмом.
В 1981г. стал чемпионом Москвы по скалолазанию и выполнил КМС по альпинизму.
1983г. – восхождение на п.Энгельса 6 к.т.
1984г. – восхождение на п. К.Маркса 6 к.т.
1985г. – п.Энгельса, Замин-Карор.
1986г. – Чатын, Ушба, Джигит, Коммунизма.
Всё это были командные достижения.
А с 1986г. Александр окончательно поселился в ущ. Адыр-су на Кавказе и ходил в горы круглогодично, в основном соло. Жил в палатке, работал кочегаром в «Уллу-тау». В это время он и стал «Киргизом». Возможно, благодаря своей экзотической загорелой внешности, а может «по мотивам» песни Визбора:
«…Остаться под видом советских киргизов
И шляться всю жизнь по горам»
За 2 года, проведенные в Адыр-су, Киргиз сходил соло без веревки все маршруты на Уллу-тау, причем лучшее время его было 1ч.45 мин. (т.е. бегом). Отметился соло на Тютю-баши и умопомрачительным забегом на Донгуз-Орун по «Семерке».
Его называли кавказским Месснером. Фактически, Киргиз еще тогда делал то, чем знаменит сейчас Ули Штек.
И хотя официальные чиновники за такие подвиги «раздели» Киргиза (лишив всех разрядов), с легендой невозможно было не считаться, и его, безразрядника, приглашали в команду СКА МВО для участия в чемпионатах.
1988 – траверс п. Победы от Западной вершины до п. Военных Топографов, 6Б к/тр.
1989 стал для Киргиза звёздным.
Зимой «отборки» в сборную СССР для восхождения на Канченджангу. В забегах на Эльбрус он уступил тогда только А.Букрееву и В.Хрищатому – легендарным казахстанским альпинистам, специализировавшимся на «высоте». В самой экспедиции Киргиз поднялся на две вершины Канчи, оба раза без кислорода.
А летом – участие в чемпионате СССР в техническом классе в Приэльбрусье (капитан В.Елагин).
Соревнования проходили в течение 20 дней «нон-стоп», с обязательным перерывом в 1 сутки после 5Б и 2 суток после 6А, которые были использованы командами для перехода от одного объекта к другому. Горы – Тютю, Джайлык, Шхельда, Ушба, Чатын, Донгузорун. Все в разных ущельях, подходы неблизкие. Зачастую, восхождение начинали после обеда, ночевали там, где застала темнота, по возможности, двигались и ночью.
В этом регламенте команда СКА МВО прошла рекордное количество маршрутов – 8!!!
Для примера: в 2 часа ночи они выезжают на машине КСП в Терскол. От поляны стартуют на Донгуз-Орун по «Семерке», и в 14.00 спускаются опять в Терскол. Перепад маршрута 1800м, команда 6 человек…
Ушба Южная (м-т Коломыцева, 6А) – 7 часов до вершины;
Шхельда 2-я Зап. (м-т Субортовича, 6А). В 12 ночи старт, в 14.00 на вершине, ночью спустились на «Немецкие ночевки».
Я там был как раз, поэтому имел возможность расспросить ребят, в чём секрет такой скорости.
И понял вот что.
Во-первых, очень высокий уровень индивидуального мастерства и физической подготовки каждого. Надёжное лазание. Исходя из этого – способность большую часть маршрута идти одновременно, независимыми связками.
Во-вторых: максимальная облегченность рюкзаков. Из аварийного набора на шестерых они несли одну палатку и одну газовую горелку. Никакого бивуачного снаряжения больше.
Неприхотливость к комфорту и к снаряжению, ведь ничего ультралёгкого тогда не было. (Железо самодельное. Ботинки пластик и гортекс не у всех даже.) Но у всех фонари, движение ночью – норма.
В третьих: очень грамотно построенный тактический план. Всё заранее известно и отработано.
Ну, и основное - громадная мотивация победить, быть лучшими!
Как сказал потом Киргиз – «Жаль, чемпионат быстро кончился… у меня еще стоял…» )))
Конечно, он был главным идеологом и тактиком этого стиля, который позже к нам вернулся из Европы под модным названием «фаст энд лайт», быстрый и лёгкий.
(После этого чемпионата «прогрессивный» стиль обрёл большую популярность на Кавказе и мы тоже тянулись за лидерами. Ночевки на 5Б считались тактическим промахом, ходили без бивака, зимой в том числе)
Закончил сезон Киргиз в декабре сенсационным соло-прохождением северной стены Шхары, за 12 часов.
Вот его рассказ:
«Северная стена массива Шхары в районе Безенги, эта огромная стена, была моей заветной мечтой. Я хотел пройти стену своим путем в стиле соло. И решился на это только в 1989 году, выбрав зиму, декабрь-месяц, когда лавинная опасность минимальна. Мой товарищ помог мне подойти под стену и наблюдал за моим подъемом.
Мы провели целый день в хижине на Австрийских ночевках, изучая стену и пытаясь наметить наилучший и наименее опасный маршрут. Стена молчала, лавин не было, как если бы они дожидались, пока я начну подниматься. Было очень холодно, на леднике лежало много снега и совсем мало - на стене: только голубой лед и ледяные башни на пути, словно приглашавшие меня подняться.
В следущую ночь, захватив с собой лишь два ледовых инструмента, легкую 8-мм веревку, лопату, примус, немного еды и ничего более, задолго до первых лучей солнца я уже отправился в путь. Лед был зимний, очень твердый. Такой же я уже встречал предыдущим летом на Канченджанге в Гималаях, поэтому он не был для меня непривычным. ...Поднявшись выше, я услышал шум внизу, на первом участке маршрута: это был крупный обвал, который обрушился прямо на то место, где я карабкался несколько минут назад.
Я остановился, пребывая в некотором сомнении и думая, не лучше ли повернуть назад, однако я опасался другого обвала. И потом повернуть назад после того, как я столько лет мечтал об этом восхождении? Эти размышления придали мне сил. Я представил себя двигающимся по леднику подобно танцору, исполняющему сольную партию в балете. Вокруг меня никого не было, только внизу оставалась моя маленькая палатка и мой друг, который наблюдал за моим восхождением. Я продолжил лезть, пытаясь двигаться как можно быстрее.
На середине стены я решил изменить направление движения, сместившись немного вправо, поскольку выше располагалась огромная глыба льда, нависающая над моей головой. Боже мой, как мне повезло! В результате ударов моего ледового молотка по льду глыба, хотя ее ничто не касалось, начала рушиться, сметая все с того участка, с которого я только что свернул. Вся стена, покрылась тучей снега, и минут на десять я потерял всякую видимость, с трудом понимая, на каком свете нахожусь. Наконец, проглянула вершина. Я начал буквально бежать по крутому 50-60-градусному ледяному склону, чувствуя, что обледеневаю изнутри, настолько холодным был воздух, который я вдыхал. К двум часам пополудни я был на вершине. Итак, мне удалось преодолеть перепад высот в 1600 метров стены за 12 часов.
Для спуска я выбрал классический маршрут через "краб", северо-восточный гребень, где меня встретил очень сильный юго-западный ветер, который в отдельные моменты, казалось, стремился сбросить меня с гребня. Вниз я спустился, когда уже наступила темнота, ориентируясь на свет налобного фонаря моего товарища, вышедшего мне на встречу и указывавшего нужное направление. Выпив немного горячего чая, я рухнул без сил на спальник и провалился в сон. Я был счастлив, что остался жив и моя мечта наконец сбылась. Это было одно из самых лучших моих восхождений.»
По итогам 1989г. Александр Шейнов был признан лучшим альпинистом страны.
1990г. – при восхождении на Ушбу, был "сдернут" с маршрута своим напарником. Получил многочисленные травмы – 5 переломов, включая перелом основания черепа, и огромная гематома мозга. Трое суток его транспортировали по Ушбинскому леднику. 2 месяца в реанимации. Врачи были уверены – все это должно было поставить крест на дальнейших восхождениях. Но как только Киргиза выписали из больницы с условием постельного режима, он бросился в горы. Мотивировал – «Только горы смогут вылечить меня». Началась жесткая борьба за восстановление. Через полтора года поле травмы – попытка восхождения на Эверест. Тяжелейший отек головы, горняшка – пришлось спуститься. Через пару месяцев история повторилась на Аннапурне.
Киргиз не сдавался, и чтобы вернуться в строй, истязал себя интенсивными тренировками, постоянно жил в любимом ущелье Адыр-су.
Там я и видел его в последний раз в феврале 1992 года. Мы поднимались зигзагами по крутому кулуару на п. Зимний, когда на спринтерской скорости мимо нас пробежал человек на скитурах, прямо вверх, не закладывая виражей. В ярком оранжевом комбинезоне, черные индейские волосы развеваются на ветру, на загорелом лице обычная доброжелательная улыбка. (На фоне всеобщего советского однообразия, Киргиз всегда выделялся «фирменной» внешностью, соответствующей статусу легенды.)
А через полчаса с перемычки он уже летел на параплане! И в этом увлечении он был одним из первых на Кавказе. Ежедневные тренировки – 2 восхождения в день со спусками на крыле. Не менее 2000м перепада по высоте.
К сожалению, как и другие великие альпинисты, Киргиз не учился искусству пилотирования поэтапно, как новичок. Ему, как и Фантику, параплан казался увлекательной забавой. Душе, привыкшей к постоянному выбросу адреналина, хотелось всего и сразу.
В августе 1992 года Александр Шейнов разбился при падении с крылом. Похоронен дома, в ущелье Удыр-су.
Он был отчаянно дерзким и в тоже время целеустремленным альпинистом. И дело не в том, какие горы он успел сходить, а в том, КАК он это делал. Понятие «стиля» в советском альпинизме тогда еще не было, главным был результат.
Киргиз одним из первых в стране возвел альпинизм в ранг высокого искусства.
С "Киргизом" встречались часто - он просто жил в "нашем" Джайлыке, почти круглый год (чаще даже с дизелистами в одной каптерке). "Воспитывал" (если подходит это слово к такому сильному парню) его Рудольф Ефимов - сильный в прошлом альпинист, поломавшийся на восхождении ( в сборной "Уллу-Тау"), и ... оставшийся жить в а/л Джайлыке. Он там был завскладом и первым "профессиональным" соло-альпинистом Союза - прошел соло почти все маршруты ущелья (зимой и летом) - а потом учил этому "Киргиза" и Андрея Протасова (инструктора КСП ущелья) - двух закадычных друз-зей (Они так и лежат вместе - две могилы рядышком у могильного камня альпинистов ущелья Адыр-Су). Андрей погиб раньше в зимней лавине на Койавгане, а Киргиз - разбился на параплане у чегетской морены.
Рудольф был удивительным человеком - мог проконсультировать по любому маршруту в ущелье, буквально по зацепкам: "когда чувствуешь что срываешься - протяни подальше левую руку - там "ручка", ее просто не видно" - это по 5Б Инюткина на Джайлык - до сих пор помню - все совпало, вплоть до: "чувствуешь что срываешься".
Ну а его высказывания с серьезным видом - это были просто шедевры, передаваемые из сезона в сезон:
- "лучшая музыка - тишина",
- "разрядникам не нужны плащи ("плащи-серебрянки" - мечта третьеразрядника - по нему сразу отличали приходящих в лагерь "троешных зубров" от новичков-значков) - они ходят в зоне ТВЕРДЫХ ОСАДКОВ" ,
- " ты же значок - еще раз спросишь "костюм ассенизатора" - лично выгоню из лагеря - на второй год уже надо иметь свою, сшитую для АЛЬПИНИСТА, одежду " - это было сказано мне!
Про Киргиза ходило много легенд, человек был действительно одаренный. Например в 85-м на чемпионате при восхождении на Ягноб (Замин-Карор) - подвел команду: заявили темп прохождения "шестерки" (Ефимова) - четыре дня, а Киргиз первым пролез стену за два ... команда получила штрафные очки - за "несоблюдение графика восхождения".
Восхождение по Северной стене Уллу-Тау (Ли), соло - 58 минут .
В забеге на Эльбрус на время (отбор на Канч) проиграл только Букрееву и Хрищатому - признанным высотникам-бескислородникам (да и то с Хрищатым - примерно одно время, разница - секунды).
Ну и из разговоров с его женой - Ленкой, в конце 90-х: "все время на сборах, все время в палатке с ним и маленьким сыном, никогда не было денег, иногда даже на еду - а теперь все есть (Ленка вышла замуж, живет чаще в Лондоне, чем в Москве) ... а вот Счастья - нет!!!"
Одно слово: Киргиз!
Санька Киргизом назвал Гришка Файфусов в 9-ом классе. Он был смуглым и всегда имел хитрый прищур глаз. Поэтому стал "киргизом", и скорее всего ему это нравилось. А начал он свою экзотику с пещер примерно в восьмом классе. Он очень увлекался фотографией примерно с 6-го класса, а с 10 -го класса на его фотографиях были только одни горы.Мы с ним дружили.....Если мне напишет его сын, я буду очень рад .... Когда я его видел последний раз в москве примерно в 1990 году он мне сказал .... "скучно здесь у вас, поеду я к себе...там жизнь" .... мой e-mail: alexuchin@mail.ru
Вы правы, Саша жил в Иркутске на ул. Горького со своими родителями до примерно 1969 г., потом был промежуточный на пути в Москву переезд в Омск. Большую часть 1969 - 1970 гг., пока его родители занимались переездом, Саша провёл в Краснодаре в семье своего дедушки (плюс бабушка, Сашина тётя = моя мама и я). Весь 5-й класс и 1-ю четверть 6-го класса он проходил в СШ №21. Осенью 1969 г. состоялось первое в его жизни (пусть скромное) восхождение на г. Собер-Баш. Мне кажется, он уже тогда начал понимать, что горы - это его судьба. Ближе к концу 1970 г. Саша уехал к родителям в Москву в квартиру на ул. 26 Бакинских комиссаров.
Я общаюсь с Андреем. Буду рад сообщить ему о вашем желании написать ему. Он тоже увлекается фотографией и у него объективно неплохо (чтобы не перехвалить) это получается.