Казбек Валиев: «Я много лет был первым»

4
20 декабря 2012 в 07:03 29550 просмотров 2 комментария
В этом году отмечалось 30-летие первого восхождения на Эверест сборной СССР, в составе которой были и казахстанцы Валерий Хрищатый и Казбек Валиев. Это событие в республике, почему-то осталось совершенно незамеченным. Президент отечественной Федерации альпинизма и скалолазания Казбек Валиев летом отметил и 60-летний юбилей. Много интересного Казбек Шакимович рассказал в интервью корреспонденту «Sports.kz».
Казбек Шакимович Валиев

О делах семейных
— Родился я в Кронштадте. Отец мой Шаким Валиевич был военным летчиком, на Дальнем Востоке воевал с японцами, а мама Рауза Рымбаевна родом из Семпипалатинска. После войны они поженились и жили в военном городке на Дальнем Востоке, где родилась моя старшая сестра Лариса. Затем полк перебазировали на Запад, под Ленинград, где я и появился на свет. А когда Хрущев сокращал Советскую Армию на миллион человек, это коснулось и летчиков. Тогда наша семья, а мне было пять лет, и переехала в Алма-Ату. Здесь уже родился мой младший брат Даурен.

— А в каком районе города жили?
— В верхней части — на улице Гагарина в двухэтажном сборно-щитовом доме. Недавно проезжал и смотрел, некоторые из них до сих пор стоят. В 1959 году я пошел в первый класс. Как и все мальчишки тех лет, я любил погонять мяч. Особых условий не было, но могли играть в футбол даже на дороге. А на школьном поле играли до наступления темноты. Потом наша семья переехала и стала жить на углу улиц Сатпаева и Сейфуллина. Рядом были корты политехнического института, на которых мы играли постоянно: летом в футбол, а зимой — в хоккей. Да-да, там заливался лед, и мы гоняли шайбу на коньках.

На футбол записывался дважды
— Рядом ведь был и Центральный стадион Алма-Аты. На матчи «Кайрата» ходили?
— Конечно, отец нас часто водил на стадион. Запомнились пушечные удары кайратовского защитника Степанова. В третьем классе я и сам пошел в футбольную секцию на стадионе «Спартак», что в парке Горького. На утренние тренировки приходилось выходить из дома осенью и зимой, когда на улице было еще темно. Шел пешком до Абая, затем на автобусе доезжал до парка, а дальше надо было снова идти через весь парк. Года два, наверное, я занимался, там и получил первые футбольные уроки. Потом наша семья переехала в микрорайоны, а оттуда ездить было уже далековато. Но в девятом классе мой друг Слава Самигулин снова позвал меня, я уже занимался в группе подготовки «Кайрата». Тренировал нас Виктор Веретнов, очень хороший человек был. Вот тогда уже на матчах чемпионата СССР среди команд высшей лиги на Центральном стадионе мы подавали мячи, и я вблизи видел таких выдающихся футболистов, как Тимур Сегизбаев и Сергей Квочкин. Их игра, конечно, вызывала восхищение. А мы, пацаны, во время перерыва играли. Помню, что поле казалось мне таким огромным. А еще запомнились наши принципиальные зарубы на запасном поле с командой ФШМ. Окончив среднюю школу, в 1969 году я поступил в Казахский Политехнический институт. Выбрал абсолютно новый тогда геофизический факультет.

— Не совсем обычный выбор для спортсмена.
— Вообще, я и в школе учился хорошо, и институт позже окончил с красным дипломом. Время тогда было какое-то романтичное, а новое в жизни меня всегда влекло и притягивало. Мне показалось очень интересным направление — разведка полезных ископаемых с помощью геофизической аппаратуры.

— Однако со спортом Вы были неразлучны и в институте?
— Да, сразу попал в сборную команду политеха по футболу. Тренировал нас известный в прошлом игрок и капитан алматинского «Динамо» по хоккею с мячом Вячеслав Ильин. На месте, где сейчас ледовый каток «Олимпик», были теннисные корты. На них мы занимались футболом.

Из футбола — в альпинизм
— Когда и как вошел в Вашу жизнь альпинизм?
— Однажды наш тренер Вячеслав Георгиевич уехал на месяц, а нам дал задание: для повышения функциональной подготовки — походить в другие спортивные секции. Чего только мы с друзьями не перепробовали — вольную борьбу, тяжелую атлетику и фехтование. Интересно было опять же что-то новое попробовать. И вдруг на доске объявлений своего института я увидел приглашение о наборе в секцию альпинизма, какое-то оно веселое было — цветная картинка с горами, солнышком и елями. А сложилось еще вот почему. Старший брат моего друга и одноклассника Славы Самигулина Рэм был альпинистом и погиб, сорвавшись в связке с горы в Талгарском ущелье. Я заинтересовался альпинизмом, и Слава дал мне почитать книги своего брата: одна была о восхождении на Эверест «Тигр снегов», а другая очень специфичная — «Техника и тактика спортивных горовосхождений». Там описывались предмета снаряжения и различные технические приемы. Я ее всю прочитал с большим интересом. А тут еще вышел кинофильм «Вертикаль», который мы не один раз смотрели. Вот так информация об альпинизме в моей голове накапливалась. Хотя мимо объявления в институте ходил месяц, но в итоге решил попробовать — думал — там физику свою точно подтяну. Да и занятия проходили в зале школы № 113 — в микрорайонах, где в то время жила наша семья. Если бы зал находился в школе где-нибудь в районе Алма-Аты-1 — вряд ли бы я туда поехал (улыбается).

Сначала удивлялся
— Первая тренировка по альпинизму запомнилась?
— Да, потому что она меня и удивила. Это был октябрь 1969 года. Я опоздал на полчаса, пока искал. Зашел в зал, а там нет никого. Спросил у парня — это был Марат Жусупбеков: «А где все?» Он ответил: «На улице кросс бегают». Меня это уже удивило, на футболе мы бегали только по стадиону, а тут — по улицам. А узнав, что тренер тоже бегает со всеми, и вовсе не поверил. Когда все вернулись в зал, я спросил — что нужно для занятий. Мне сказали, чтобы принес кеды — и все. Меня это удивило тогда — никаких тебе тестов и проверок — приходи, пожалуйста. Все было настолько демократично, веселая и дружелюбная атмосфера, а еще и девушки симпатичные с нами занимались (улыбается) — тоже плюс. На кроссах, благодаря футбольной подготовке, у меня проблем не возникало, если не считать странных ощущений, когда бежали по родному микрорайону, то казалось, что все на меня смотрят. А когда пошли нагрузки на плечевой пояс, то не все у меня получалось. И как-то ко мне подошел старший товарищ и дал дельный совет. Я спросил у Володи Денисенко: «А кто это?» Он сказал, что перворазрядник. Я даже не поверил, в футболе мы на таких ребят, как на Бога смотрели снизу вверх и не решались что-то спросить, а уж о том, чтобы такой парень сам бы дал совет — о подобном и мечтать не могли!

— А кто был Вашим первым тренером?
— Володя Клековкин — кандидат в мастера спорта, прекрасный и веселый парень, врач-педиатр, а также отличный скалолаз. Он тогда ездил на мотоцикле — красной «Яве», что по тем временам, как сейчас говорят, было круто! Потом еще был Женя Репин. И месяца не прошло, как мы уже начали заниматься на скалах, не доезжая «Медео». На первой скальной тренировке я чувствовал себя не в своей тарелке — ничего непонятно! Но в альпинизме есть принцип обучения: от простого — к сложному. Вот так меня и учили — шаг за шагом узнавать и постигать эту науку. Через две недели я впервые сорвался со скалы и повис на страховочной веревке, не успев даже испугаться. Таким образом, получал навыки.

В футбол уже не вернулся
— Каким было первое восхождение?
— В ноябре того же года на пик Амангельды. Помню, что я на Туюк-Су притащил тяжеленный рюкзак, весом, наверное, в 30 кг. Сам рюкзак весил четыре килограмма, в него положил ботинки с трикони, ватный спальный мешок, снаряжение, тушенку-сгущенку, а еще (улыбается) мама дала банку с помидорами — вот так и набралось веса! Но на базе старшие ребята — альпинисты-разрядники быстро этот вес уменьшили, умяв самое вкусное. Я спать лег голодным, а еще затемно вышли на маршрут. Инструкторы нам, новичкам, конечно, помогали. Впереди меня шла женщина, тогда я не знал — кто это. Оказалось, что Тамара Постникова, которая совершила в составе сборной команды знаменитое восхождение на Хан-Тенгри по мраморному ребру. До сих пор этот маршрут носит название — романовский — по фамилии руководителя их команды. А я читал об этом статью в газете. Потом и Постникова сама рассказывала. С Тамарой Николаевной, кстати, мы до сих пор тепло общаемся. Потом в декабре было еще одно восхождение по категории «Единичка-Б» с Чимбулака на пик Чкалова. Я познакомился и подружился со многими ребятами и в футбол уже не вернулся. Хотя, даже когда стали перворазрядниками по альпинизму, на тренировках на стадионе СКА любили погонять мяч. И даже после восхождений сил хватало. Представьте себе — четыре часа резво идешь в гору на высоком пульсе — 150 ударов в минуту, вниз мы вообще всегда бежали, а потом еще на маленькой площадке на Туюк-Су играли в мини-футбол. Потом только собирали вещи и шли до «Медео» на автобус шестого маршрута. Спать дома ложились уже в полночь, а утром в восемь часов надо было быть на занятиях в институте.

— При этом учились Вы отлично?
— Да, и стимулом стал опять альпинизм. Красный диплом мне нужен был для свободного распределения. Задача — остаться в Алма-Ате. Наша команда уже в составе СКА САВО (Спортивный клуб армии Средне-Азиатского военного округа) под руководством Ерванда Тихоновича Ильинского в 1974 году совершила восхождение на одну из высочайших вершин Памира и СССР пик Ленина (7135 м). Тогда мы с Валерием Хрищатым стали перворазрядниками. И для того, чтобы продолжить занятия ставшим для меня любимым альпинизмом, мне нужно было остаться в городе и в команде.

Альпинизм — это спорт, все остальное — игра
— Какие качества важны в альпинизме?
— Конечно, он дисциплинирует. Приведу еще слова Эрнеста Хемингуэя: «Альпинизм — это спорт, а все остальное игра». Если задуматься, то он прав. Ведь даже на Олимпиадах спортсмены соревнуются между собой. Футбол, конечно мужской и контактный вид спорта. Но если ты где-то не добежал или не доработал, то помогут партнеры, или тренер тебя заменит. А на восхождении гору не интересует — что у тебя болит, или почему ты пропустил пару тренировок. Она спросит с тебя жестко и по полной программе. А быть неготовым — просто опасно для жизни. Хотя тогда мы не думали об опасностях, просто было стыдно подвести товарищей и выглядеть слабее. Это дисциплинировало. В команде была хорошая атмосфера, с нами ходили уже мастера спорта, за которыми мы тянулись. Кстати, на лугах у пика Ленина на высоте 3300 метров мы азартно играли в футбол. Ерванд Ильинский с одной стороны был доволен, что мы дополнительно тренируемся и адаптируемся на высоте, а с другой — опасался, чтобы мы друг друга не переломали. На этом лугу в ожидании вертолета могли играть часами. А когда приезжали команды альпинистов из Грузии или Украины, то футбольные матчи становились уже международными.

Про азарт и эйфорию
— И там Вы были лучшим?
— Ну, еще двое ребят играли прилично. А меня в «Кайрате», конечно, научили обращаться с мячом. Даже те, кто не особо умели, играли с таким азартом, что порой чуть до драки не доходило. А потом уже смеялись сами над собой. Это увлечение, считаю, позже здорово помогло в скоростном восхождении, так называемом скайраннинге (от англ. skyrunning — бег на высоте — прим. авт.). В 1983 году я повел молодых ребят из команды СКА САВО на пик Ленина, и мы совершили тогда скоростное восхождение. Стартовали с высоты 4500 метров, минуя три промежуточных лагеря, взошли на пик, и вернулись. Для всех остальных, совершавших в это время восхождение из лагеря, который на два километра выше, и видевших, как мы их обгоняли, это было настоящим потрясением!

— Какие ощущения Вы испытали впервые на пике Ленина? Эйфорию?
— Можно и так сказать. На такой высоте каждый шаг человеку из-за нехватки кислорода дается с трудом. Преодолеть все сложности и недомогание — это уже победа.

Первые титулы
— Давайте вернемся к окончанию Вами политехнического института в 1974 году. Удалось остаться в Алма-Ате?
— Да, на кафедре «Структурные технологии физики» я работал четыре года. Мы тогда конструировали скважины-фотоаппараты. После бурения геологи собирали и изучали образцы породы, так называемый керн. Но это был древний способ. А мы хотели, чтобы уже во время бурения с помощью фотосъемки было все понятно — какова структура пластов. Тема очень интересная, и нам кое-что удалось сделать. А в лаборатории нас было мало, и мы были и электронщиками, и слесарями, и водителями грузовика. Зато у меня была возможность летом выезжать в горы. В 1975 году я совершил свое первое восхождение на пик Коммунизма и еще раз на пик Ленина, в 76-ом была первая попытка взойти на пик Коммунизма по южной стене, были сложные технические восхождения. Так продолжалось четыре года, вроде бы я работал с 9 до 18 часов, но успевал и тренировался. К моим экспедициям в горы в июле-августе руководство относилось с пониманием. Однако в лаборатории мне со временем стало скучно. В 1978 году я прочитал ряд научно-популярных статей и понял, что занимаюсь совсем не тем, о чем мечтал. Надоело слесарить и стекла вставлять. Для того, чтобы по-настоящему заниматься геофизикой, надо было работать в Институте сейсмологии, причем заниматься не разведкой, когда уезжаешь на все лето, а научной работой, чтобы иметь возможность тренироваться и выступать. К тому времени я стал уже мастером спорта СССР по альпинизму.

— А за что Вам его присвоили?
— По совокупности — набрал сложных восхождений, стал и бронзовым призером чемпионата Советского Союза. С Валерой Хрищатым мы много работали на скальных восхождениях в Фанских горах в Узбекистане. В общем, я пошел в Институт сейсмологии, стал стучаться в дверь каждой лаборатории и проситься на работу. Кто ищет — тот всегда найдет. Меня взяли, и я стал заниматься по-настоящему интересной научной работой.

— Вы ведь защитились в 1986 году в Новосибирске и получили степень кандидата наук. А каковы были Ваши успехи, Казбек Шакимович, в альпинизме?
— В 1979 году мы командой СКА САВО прошли юго-восточную стену пика России и стали уже чемпионами СССР.

В горах Афгана
— В декабре 1979-го у Вас была и необычная командировка?
— Да, 22 декабря Ерванд Ильинский вызвал нас в СКА и сказал, чтобы в 10 утра на следующий день все прибыли в штаб ВВС округа. Там нам уже поставили задачу: «На границе в Таджикистане упал и разбился самолет, надо его найти». Мы, 10 человек, собрали свое альпинистское снаряжение, получили сухой паек и выехали на военный аэродром в Николаевку. Когда нам там выдали оружие — пистолеты Макарова и по две обоймы патронов, мы заподозрили, что дело серьезное. Приземлился наш самолет в Кабуле — столице Афганистана. Мы, конечно, в своих ярко-красных пуховых куртках выделялись. Ночью во дворе штаба, где мы остановились, два часа шел бой — стрельба, взорвали БТР. Нам, однако, приказали не высовываться. По-моему, в следующую ночь в Кабуле штурмовали Дворец Амина.

— А вы как попали в горы?
— Поехали еще через день — впереди шел танк, а мы — следом на «Урале». Потом, когда ехать стало невозможно, остановились, мы решили идти по направлению места падения самолета. Но командир взвода охраны не хотел нас отпускать. А идти в горы с неподготовленными людьми бессмысленно, они бы быстро отвалились. Доложил тот командир по связи, и прилетел вертолет, в котором был генерал. Мы объяснили ситуацию. А она казалась патовой: нас отпускать нельзя, и идти с нами невозможно. Тогда мы предложили высадить нас с вертолета. Обнаружили место крушения самолета и показали — вон там нас нужно высадить. А командир экипажа «вертушки» отказался производить посадку, у него не было допуска. Там высота была примерно 4500 метров. Для нас-то все было привычным, а военный летчик ни в какую. Что делать? Тогда мы предложили вызвать два экипажа из Фрунзе, с которыми не раз летали под пик Коммунизма. И через день наши знакомые летчики уже маршировали по аэродрому Кабула (смеется), устроили мы им командировочку. Зато они четко высадили нас в заданном районе. По картине обломков мы поняли ситуацию. Командир ИЛ-76 летел почему-то ниже заданного эшелона, а когда увидел перед собой гору и рванул вверх, то было уже поздно. Самолет брюхо распорол о вершину.

— Вашей задачей было найти секретные документы?
— Да, а также черные ящики. Мы все обнаружили.

— А тела погибших?
— Помимо экипажа в самолете было 50 десантников. Мы собрали тела, может, потом их вывезли. А мы Новый год встречали в палатке в горах Афганистана. Когда вернулись в Алма-Ату, то на аэродроме нас никто не ждал. Сидели с пистолетами часа два, пока за нами не приехал автобус.

— Вы ведь так и не получили «Свидетельство о праве на льготы», которое есть у каждого ветерана-афганца?
— Да, это так. У нас не было командировочных удостоверений, все решалось по телефону. Когда самолет разбился и место обследовали с воздуха, то стало понятно, что работать в горах смогут только альпинисты. Позвонили в Москву, в федерацию, а там сказали, что в Алма-Ате есть сильные ребята — чемпионы СССР. Прапорщик, который выдавал нам пистолеты, когда много лет спустя прочитал в газете об этом, то ответил и готов был подтвердить нашу командировку. Но мы так ничего и не получили. Начальник ЦСКА Павел Новиков дважды писал и отправлял на нас представления на государственные награды, а в ответ — тишина. Правда, ребята из Союза ветеранов Афганистана РК выдали нам медали «Воину-интернационалисту». Но льгот никаких мы не получили. Да ладно, в нас ведь не стреляли, как и мы.

— Но Ваши спортивные достижения привели Вас в итоге на высочайшую вершину планеты — Эверест. Как это было?
— Осенью 1979 года Федерация альпинизма СССР объявила об открытии конкурса в эту экспедицию. Кандидатов набралось 150 человек. И вот какой казус произошел с нами. Нужно было отправить анкеты, что мы с Валерием Хрищатым и сделали. И вдруг позвонили из КГБ и спросили — почему мы не указали, что были за границей — в Афганистане? Нехорошо, мол, скрывать и обманывать. Оказывается, в Комитете была отметка о нашей командировке! Нас вызвали и заставили заново заполнить анкеты.

Команда была зверской
— Как проходил отбор в сборную СССР?
— Наша команда СКА САВО была очень сильной, я бы ее зверской назвал. На чемпионате Советского Союза мы заявили маршрут по южной стене пика Коммунизма. Это высочайшая вершина в СССР — 7495 метров, а южная отвесная стена — более трех километров. Есть там еще выпирающее брюхо, от 6000 до 6800 метров — крайне сложный участок. Была у нас попытка пройти по этой стене в 1976 году, но тогда из-за схода лавин вынуждены были прервать восхождение. Год спустя вновь пошли на штурм, однако на высоте 6200 метров у нас заболел один человек, и мы вынуждены были его спускать. И вот новая — третья попытка. Сначала, чтобы акклиматизироваться, потихоньку и вразвалочку взошли на пик Ленина. А руководитель экспедиции Ерванд Ильинский с тыловыми обозами порой за нами не успевал. Мы вернулись с пика Ленина, и Ерванд Тихонович сказал, что на 25 августа назначено начало заключительного этапа отбора в сборную СССР для покорения Эвереста. Там запланированы были соревнования на скалах и на льду, а также забеги в гору. Из 40 человек должны были остаться 12 альпинистов сборной Советского Союза. Возник вопрос — после южной стены пика Коммунизма как мы сможем соревноваться с остальными свежими спортсменами? А нас эта южная стена просто манила, мы очень не хотели, чтобы кто-нибудь прошел по ней раньше нас. А взойти на Эверест — это мечта любого альпиниста. 8 человек из нашей казахстанской команды были кандидатами в сборную СССР. Пойдем на эту стену, и еще неизвестно — как все сложится, она требовала полной отдачи. Можно ведь было сломаться или обморозиться. Однако мы решили идти на штурм южной стены пика Коммунизма. Наша команда, в которой я был капитаном, лезла на стену 12 дней, там было 11 ночевок, из них 9 сидячих. Продуктов было рассчитано не более 350 г в сутки на человека, иначе с большим грузом на эту крутую стену мы бы просто не залезли. Но мы сдюжили и новый маршрут проложили. Это было супер-восхождение!

— Со здоровьем как обстояли дела?
— В целом нормально, хотя кое-кто приболел и немного обморозился. В базовом лагере, правда, после 12 дней голодания все объелись, и половина из нас не вылезала из туалета (смеется), на стене желудок уменьшился и не был готов к такой нагрузке. Но зато морально мы получили полное удовлетворение от сделанного. Теперь маршрут носит имя Валиева, работали, конечно, мы командой, а имя присваивается руководителя.

Отбор прошли
— Силы на отбор в сборную СССР остались?
— Когда мы появились в лагере «Ачикташ» у пика Ленина, где должны были проходить соревнования, то видок у нас был, конечно, еще тот! Кривые и косые, худые и изможденные, (смеется) высота сожрала все мышцы, одни кости торчали. Помню, наш товарищ по команде Володя Сувига, который тогда не был кандидатом в сборную СССР, сказал: «Куда вы там сейчас полезете?! Да вас просто затопчут эти свеженькие!» На что Валера Хрищатый ответил: «Мы замолотили самый крутой маршрут в Союзе, а на Эверест заявлена юго-западная стена. Поехали — хоть посмотрим, что там за ребята». Мало кто верил, что мы появимся. После нашего штурма пару месяцев надо было в санатории находиться. Но мы проявили спортивный характер! Хрищатый с обморожениями ног, он ступней почти не чувствовал, бегал там как лось (смеется). А на соревнованиях по скалолазанию на скорость кто-то из знаменитых альпинистов сорвался и отбил себе задницу. Война, одним словом! Мы в связке с Валерой залезли и показали второй результат. Первыми стали Михаил Туркевич и Юрий Голодов — чемпионы СССР по скалолазанию, и это понятно. А как мы стали вторыми?! До сих пор понять не могу. У Валеры Хрищатого, конечно, железный характер был. Он утром перед зарядкой заглатывал две таблетки анальгина и бегал. А потом лежал в палатке и выл от боли. Врач, кстати, заметил, и через день Хрищатого снял с соревнований. Но в итоге мы прошли отбор, и из 12 мест в сборной Советского Союза 4 завоевали казахстанцы. Кроме нашей двойки, еще Ерванд Ильинский и Сергей Чепчев. Потом еще в Москве в Институте медико-биологических проблем дважды проходили серьезные обследования.

На штурм!
— Ваше восхождение на Эверест ночью было запланированным?
— Нет, так получилось. Мы с Валерой были настоящими спортсменами, всегда стремились сделать больше, чем другие и непременно выиграть. Никто ведь из нас, участников той экспедиции на Эверест, не имел опыта восхождения на восьмитысячники. Высочайшей вершиной СССР был пик Коммунизма — 7495 метров. На таких высотах каждый десяток метров и каждый шаг имеет особую трудность. Однако наша подготовка позволяла нам сделать многое. Помню, как на обработке маршрута на юго-западной стене Эвереста нужно было провесить веревку, и наш с Валерой участок был от 7300 до 7800 метров. И вот на скальной полке решили передохнуть, на солнышке относительно тепло было. Сидели и разговаривали: «Слушай, мы ведь сейчас на 7500 — это высота пика Коммунизма. У нас на этом горы заканчиваются. А мы сидим спокойно и конфеты жуем!» Но был у нас большой запас сил, который мы наработали уже за многие годы. Я хотел на восхождении на Эверест идти без кислорода настолько, на сколько получится, а Валера стремился и вовсе так взойти на вершину. Вообще наша двойка была одной из сильнейших в Союзе. 7 мая мы начали штурм Эвереста после ночевки в палатке на высоте примерно 8500 метров. Ветер тогда бушевал всю ночь, не утих он и утром, когда в полседьмого мы пошли. В воздухе кружились снежные вихри. Валера шел первым, остановился и сказал: «Давай обратно? Невозможно идти». Действительно, на четырех точках опоры еще можно было удержаться, а на двух ногах нереально. Вернулись в палатку и сидели. Потом уже я сказал: «Худой, надо идти!»

«Толстый» и «худой»
— Ваши прозвища «толстый» и «худой» когда появились?
— Еще со студенческих лет, с 1972 года с Хрищатым мы ходили в двойке. На самом деле прозвище «худой» было у Жени Репина, и полностью соответствовало его конституции. Женя был как стайер. Но потом Репин со спортом завязал, и я стал так называть Хрищатого. Он обижался сначала, на что я ему говорил: «Худой — это Женя Репин, и это почетно!» Когда мы только начинали заниматься альпинизмом, то Репин был уже мастером спорта и серебряным призером чемпионата СССР. Валера в ответ называл меня «толстый», но ко мне это прозвище не особо прилипло, а вот он стал «худой» до своей гибели в 1993 году.
Легендарная связка Казбек Валиев и Валерий Хрищатый

— Как погиб Хрищатый?
— Попал под лавину на Хан-Тенгри...

Первого не было

— Вернемся на Эверест. Как проходил заключительный этап восхождения?
— Непросто. Где-то уже на высоте 8700 метров стало темно. Мы шли по извилистому снежному гребню и заплутали. Валера свернул налево, и мы уперлись в скальную полку. Пытались там пролезть, но безуспешно, пришлось возвращаться. Потеряли часа полтора. Да и порывы ветра еще были ощутимыми. Однако в час и 48 минут мы взошли на вершину Эвереста. Когда мы спускались, начинался рассвет — очень красиво, и погода стала великолепной. Я спускался уже медленнее, чем обычно, поскольку меня все время мучили боли межреберной невралгии.

— А кто первым из двойки взошел на вершину?
— Параллельно получилось, вместе. На заключительном этапе маршрута Валера все время шел первым, я ведь неважно себя чувствовал. А взошли вместе. У нашей связки как раз был 10-летний юбилей. В Советском Союзе тогда славы у покорителей Эвереста было больше, чем у олимпийских чемпионов.

В альпийском стиле
— Ваша карьера альпиниста ознаменована не менее значительным восхождением на Дхаулагири в 1988 году. Почему там Вы работали уже без Хрищатого?
— В Федерацию альпинизма тогда обратились из Чехословакии. Они просили организовать им восхождение на Хан-Тенгри, а в ответ обещали экспедицию в Гималаи. Тогда было принято решение готовить резерв, и созданы новые связки: Казбек Валиев — Юрий Моисеев и Валерий Хрищатый — Григорий Луняков. В итоге мы с Юрой и словаком Золтаном Демьяном штурмовали юго-западное ребро Дхаулагири (8167 м). До нас этот маршрут пытались пройти трижды, но неудачно. А мы в альпийском стиле сделали это.

— Что означает «альпийский стиль»?
— Штурм проводится без помощи шерпов и применения кислорода. Мы 14 дней работали на очень крутой стене. 10 дней лезли вверх, и 4 ушло на спуск. Лихо получилось. Когда сдали отчет в Москве, то тогда гос. тренер Владимир Шатаев не стал это восхождение называть значительным, решил замолчать. А что там, какие-то казахи?! Если бы позже мы прошли этот маршрут, то он, безусловно, заслуживал «Золотого ледоруба». Но тогда такого приза еще не было.

Трагедия как знак судьбы
— Почему Вы внезапно завершили карьеру альпиниста?
— По ряду причин. В 1989 году я был капитаном сборной СССР, которая совершила траверс Канченджанги (8586 м) — третьей по высоте вершины мира. В 90-ом был еще в экспедициях в Гималаях. На восхождении на Манаслу (8163 м) в октябре произошла трагедия. Гриша Луняков, Зинур Халитов и Марат Галиев погибли у меня на глазах. Они пошли обрабатывать маршрут по стене на высоте 7000 метров и сорвались один за другим...

— Что тогда испытали?
— Отчаяние и боль (тяжело вздыхает). Гриша и Зинур были уже членами сборной СССР и получили звания заслуженных мастеров спорта, а Марат только стал мастером. А мне как руководителю экспедиции предстояло посмотреть в глаза их родных и близких. В то время я почувствовал, что накопилась большая усталость. Можно еще было штурмовать восьмитысячники, но для этого надо было постоянно держать себя на пике формы. А я уже наелся. Я делал хорошие восхождения с такими великолепными спортсменами, как Хрищатый, Моисеев, Луняков и Халитов, и был счастлив. Ребята в меня верили, и я всегда выполнял большой объем работы. Но со временем то, что я всегда шел первым, стало меня раздражать. А где молодежь, почему они не стремятся?! Я в свое время очень старался себя проявить. Должна быть преемственность поколений.

— Но она все же существует. Прочитав про Ваше знаменитое восхождение на Дхаулагири, ныне известный во всем мире Денис Урубко, загорелся альпинизмом.
— Да, это так. И не только, кстати, Денис. Но тогда еще смена поколений не происходила. А мне было 38 лет, а сыну Аскару исполнилось 5. Вообще, ту трагедию я воспринял, как знак судьбы. Мне как будто свыше было сказано: «Ты будешь следующим...»

Бизнесмен и Президент
— Тогда же Вы организовали туристическую компанию «Хан-Тенгри»?
— Да, по образу и подобию непальских фирм. Мы стараемся приглашать в Казахстан любителей альпинизма. Крупным бизнесменом себя не считаю, но на жизнь хватает.

— В мае этого года Вам было не обидно, что 30-летие восхождения на Эверест в Казахстане на государственном уровне никак не отметили?
— Нет, для меня важнее, что мои родные и близкие, мои друзья об этой дате помнили и тепло поздравили. А про себя я подумал (смеется): «30 лет?! Хорошо, что не 40! Может, и не надо отмечать?» Обиды нет, я прекрасно понимаю, что и моим болельщикам уже много лет, у них хватает своих проблем и болячек.

— Однако на работе в должности президента Федерации альпинизма и скалолазания Казахстана сил у Вас, Казбек Шакимович, хватает?
— Да (улыбается), и забот тоже.

Из досье «Sports.kz»:

Казбек Шакимович Валиев
Родился 5 июля 1952 года. Президент Федерации альпинизма и скалолазания РК (ФАиС), первый казах — покоритель Эвереста (1982 г.), заслуженный мастер спорта СССР, заслуженный тренер РК.
Награжден орденами «Дружба народов» (1982) и «Курмет» (2002).
С 1974 по 1990 годы совершил 21 восхождение на все семитысячники СССР, а в 1982 году в двойке с Валерием Хрищатым покорил Эверест. Генеральный директор туристической компании «Хан-Тенгри».

Автор: Андрей Лицов
Фото Эдуард Гавриш и из архива Казбека Валиева
Источник: http://sports.kz/

Комментарии (2)

Всего: 2 комментария
#1 | валентин »» | 07.07.2013 08:11
  
2
В 1978 году я приехал г. Алма-ату и был приглашен на соревнование по скалолазанию на скалы Или и там я познакомился с Казбеком, даже спали в одной палатке.С тех пор я слежу за успехами этого ЧЕЛОВЕКА-с большой буквы.Дай бог ему здоровья и долгих лет жизни.Спасибо за рассказ о нем.Мне 58 лет и до сих хожу в горы но не такие высокие-Эльбрус,Казбек
#2 | Борис »» | 18.07.2013 19:02
  
1
В Вашей статье говорится об ИЛЬИНЕ ВЯЧЕСЛАВЕ ГЕОРГИЕВИЧЕ, это мой давний старший товарищ по г.Оренбургу Хотелось бы знать как он поживает Шуптарский Борис Иванович, полковник
в отставке (1942 г.р.), если возможно передайте от меня большой привет и пожелания здоровья
Мой адрес gaybiza@yandex.ru
Добавлять комментарии могут только
зарегистрированные пользователи!
 
Имя или номер: Пароль:
Регистрация » Забыли пароль?
 
© climbing.ru 2012 - 2024, создание портала - Vinchi Group & MySites
Экстремальный портал VVV.RU ЧИСТЫЙ ИНТЕРНЕТ - logoSlovo.RU