Отдельные представители рода человеческого почему-то считают, что вправе распоряжаться собственной жизнью по собственному усмотрению
Новогодние каникулы приносят нам новости не только о праздничных гуляниях, развлечениях и застольях, но и тревожную информацию о трагедиях и травмах, случившихся на отдыхе. И дело не только в том, что в праздничные дни говорить больше не о чем. Наши развлечения становятся все более экстремальными, опасными для жизни.
Это, видимо, свойство обитателей городской цивилизации – искать опасных развлечений, испытывать драйв от риска. Жизнь офисного клерка монотонна и однообразна. Повторяющийся раз за разом «день сурка» утомляет больше, чем труднейшая физическая работа. Хочется эмоциональных впечатлений, выброса адреналина. И мы ищем все новые и новые способы получения острых ощущений. Отсюда – увлечение горными восхождениями, экстремальными видами спорта, гонками на выживание. Сообщениями о результатах подобного отдыха пестрят СМИ и Интернет.
Только в эти новогодние каникулы туристы погибли в кавказских горах, пострадали при катании с гор в Коломне, упали в пропасть, занимаясь зорбингом. Летом – свой экстрим. Гонки на автомобилях по ночному городу, паркур, тот же альпинизм, опасные развлечения на воде… Наши соотечественники рискуют здоровьем и жизнью во многих странах мира, не задумываясь о последствиях не только для себя, но и для окружающих. Не говоря уже о материальных затратах на спасательные операции. Мы ведь ходим в горы вопреки всем существующим правилам. Не регистрируемся перед восхождением на вершины в соответствующих структурах. Не соразмеряем свои умения и навыки со сложностью маршрута.
В свое время мне довелось побывать на кладбище альпинистов в Приэльбрусье. Впечатляющая картина – множество могил молодых, сильных, красивых людей, проигравших пари с горами. Тогда были глухие советские времена, когда непыльная офисная работа еще не была в большом почете. И я не могла найти ответа на вопрос: зачем люди так рискуют своими жизнями? Догадывалась, конечно, что это своеобразная реакция на повседневную серость, отсутствие жизненных перспектив, протест против невыносимой пошлости бытия… Но тогда увлечение экстремальным альпинизмом все-таки было уделом немногих. Просто потому, что ходить в горы было недешевым занятием, одно снаряжение сколько стоило. Да его еще и невозможно было купить.
Теперь купить можно все, даже острые впечатления. А раз все можно купить, значит, появляются желающие все продать. Спрос рождает предложение. Уже вполне сложилась индустрия экстремального отдыха.. Тебя отведут в непроходимую пещеру и в подземный зловонный коллектор, прокатят на всем, что движется, организуют гонки на выживание и игры с элементами охоты на людей… Все, что угодно, за ваши деньги. Многие из этих акций не вполне законны. Но это мало волнует тех, кто мечтает испытать очередной всплеск адреналина. Отдельные представители рода человеческого почему-то считают, что вправе распоряжаться собственной жизнью по собственному усмотрению. При этом не задумываются о чувствах близких и родных людей. Мы ведь живем в эпоху торжествующего индивидуализма.
Если же вести речь исключительно о легальном экстремальном отдыхе, то хочется, чтобы он был безопасным. Ответственность за это – на организаторах. Занятия зорбингом на краю пропасти или катание на санях с горы на не оборудованной должным образом трассе – это повод для вмешательства административных и правоохранительных органов. Как водится, после трагических происшествий проведут проверки, найдут и, может быть, даже накажут виновных.
Но люди, похоже, уже не перестанут рисковать. Слова «культ» и «культура» – одного корня. Но их как-то не принято в нашем сообществе ставить рядом. Культ риска с культурой потребления новых впечатлений мало сочетается. Сегодняшний урбанизированный индивид при слове «культура», конечно, не хватается за пистолет, как известный персонаж из прошлого. Но он не благоговеет перед культурой. Скорее, готов расстаться с ней ради воссоединения с природой.
Наши рассуждения о культуре потребления отчасти наивны, отчасти занудны. Мы ведь довольно недавно стали активными потребителями всех и вся. Границы общепринятого и беспредельного в удовлетворении наших растущих потребностей все еще размыты. Нам, наверное, еще предстоит научиться жить со всеми нашими комплексами, психологическими проблемами городского жителя, способного черпать впечатления в культурном пространстве, а не на экстремальном маршруте. Маршруты мы выбираем себе сами. Но пространство вынуждены делить с окружающими.
Да, согласен. Это тоже есть.
Насколько я помню, раньше это вообще не афишировалось, хотя все было. К тому же прибавилось и многое другое, что у нас не было принято. (во всем мире было, а у нас не развивалось) Но многие виды экстрима существовали. Зато не так все это преподавалось. И не только парашютизм у нас существовал.
Разница, пожалуй, в том, что бюрократизм в СССР тормозил излишества. Ну пойди, попробуй пойти в горы без разряда. А для того чтобы его получить надо пройти многое. Отбор был строжайшим. А сейчас этого нет. Контроль во многом утерян. А безбашенные головы этим пользуются.
Так что смещение акцентов есть. И сейчас стало более рискованно чем раньше.
Есть и еще одна особенность. Все усложняется. Поиски нового приводят к тому, что экстремалы стремятся ПРЕВЗОЙТИ тех кто все это начал. В этой погоне возникает и больший риск.
Этот процесс идет пожалуй уже лет 50 минимум. И во многих странах мира, в России так же.
Я смотрел старые кадры ( 35 летней давности) как взбирается группа скалолазов-альпинистов (в СССР) на скалу. Сейчас это смотрится все наивным и простым. Все ушло вперед. Скалолазание так же.
