По следам лавин. К.С.Лосев

Существует по крайней мере внешнее сходство между поисками новых технических идей и поисками счастья: в обоих случаях иногда короче оказывается окольный путь. Известно немало непосредственных, хотя и примитивных, способов достижения счастья. Ими могут быть переселение в лучший дом или всего лишь порция мороженого. Однако в большинстве случаев результаты бывают более ощутимыми, если превыше всего ставится интерес к самому делу, а не к выгодам, которые можно из него извлечь.
Ч. Таунс. Квантовая электроника и технический прогресс

Здесь вам не равнина,
Здесь климат иной —
Идут лавины одна за одной,
И за камнепадом ревет камнепад,
И можно свернуть,
Обрыв обогнуть,
Но мы выбираем трудный путь-
Опасный, как военная тропа.
В. Высоцкий. Вершина

ЛАВИНОВЕДЕНИЕ—ПОИСК ИДЕИ

Из истории изучения лавин. Штрихи к портретам

Возможно, что толчок к изучению лавин, сам того не ведая, дал французский просветитель Жан-Жак Руссо, который в середине XVIII века призывал вернуться "назад —к природе". Он много путешествовал по Швейцарии, работал там и жил, поселил в этой горной стране героев своих произведений. Из душных салонов в стиле рококо Руссо призывал идти в горы, чтобы увидеть их первозданную красоту. Многие последовали этому призыву, и таким образом постепенно зародился и вырос горный туризм. Спустя сто лет, в середине XIX века, в Альпах совершаются первые восхождения на вершины гор. Начинается классический период альпинизма.

Из истории изучения лавин

Туристы и альпинисты всегда были очень любознательными людьми, их воображение поражали мощные ревущие снежные потоки, низвергающиеся с гор. Поэтому они стремились понять причины, порождающие лавины, изучить природу этого стихийного явления. Одним из первых таких исследователей-любителей оказался библиотекарь из немецкого города Бремена Иоганн Коль, который все свое свободное время посвящал путешествиям в горах. Впоследствии он описал их в многотомной книге "Альпийские путешествия", которая вышла в 1849 году. В одном из томов в специальном разделе И. Коль останавливается на лавинах, показывая замечательную осведомленность о многих явлениях, связанных с ними.
Серьезные лавинные исследования были выполнены и в связи с решением практических вопросов защиты от лавин. Еще в 1816 году швейцарский лесовод Карл Кастхофер, обследуя леса в районе Давоса и изучая опыт местных жителей, пришел к выводу о возможности защиты от лавин путем создания системы снегоудерживающих сооружений в зоне зарождения.
Специальные наблюдения за погодой, снегом и лавинами начал инспектор лесов Иоаганн Коац в кантоне Граубюнден, где он работал с 1851 по 1873 год. Свои многолетние исследования он изложил в замечательной книге "Лавины Швейцарских Альп", вышедшей в 1881 году и до сих пор не утратившей интереса, а также использовал в практической работе по защите от снежных обвалов района Мотт-д"Альп. В этот период (середина и конец XIX века), который впоследствии профессор Пауль Ниггли назовет "классическим периодом исследования ледников и лавин в Швейцарии", появляется множество статей о лавинах, написанных главным образом туристами и альпинистами. Но труд И. Коаца остается лучшим из того, что тогда было сделано.
Новый подъем лавинных исследований в Европе начинается только после первой мировой войны, в 20—30-х годах, и связан он первоначально также с работами любителей, а не профессионалов. Самыми известными для этого времени были работы В. Паульке и Дж. Зелигмана. Именно Паульке выявил прослойки "снега-плывуна" и дал первое объяснение причин их возникновения. Книга же англичанина Дж. Зелигмана "Структура снега и лыжные поля", вышедшая в Лондоне в 1936 году, стала первым классическим произведением о снеге и лавинах на английском языке. В память об этой интересной работе Международное гляциологическое общество учредило награду "Кристалл Зелигмана".
Рост туризма и альпинизма, необходимость защиты дорог и населенных пунктов привели к созданию в Швейцарии в 1932 году правительственной Лавинной комиссии для разработки исследовательской программы по изучению снега и лавин. Комиссия обратилась к профессору Р. Хефели, специалисту в области механики грунтов, с вопросом, нельзя ли применить к снегу те же методы, которые используются для изучения механики грунтов. И вот однажды Хефели заполнил свою аппаратуру снегом вмести грунта. Три дня интенсивных исследований позволили ему утверждать, что многие принципы изучения свойств грунтов приложимы к снежному покрову. После этого Р. Хефели возглавил небольшую группу исследователей, в которую вошли кристаллограф X. Бадер и инженер Е. Бухер. Общее научное руководство группой осуществлял известный кристаллограф профессор Пауль Ниггли.
Группа провела множество экспериментов, в том числе на склонах гор в районе Вайсфлуйох, где исследователи жили в небольшой дощатой хижине. Пятилетние исследования завершились в 1938 году двумя важными достижениями: до сих пор сохраняющей важное научное значение книгой "Снег и его метаморфизм" и практическим "Руководство по регулированию лавин в зоне зарождения".
В 1942 году на месте дощатой хижины на Вайсфлуйох на высоте 2700 метров над уровнем моря было завершено строительство Швейцарского федерального института изучения снега и лавин со специальной холодильной камерой, рабочими помещениями, лабораториями. Первым директором института— до 1949 года — был один из пионеров снеголавинных исследований Е. Бухер. Затем более 30 лет, до мая 1980 года, институтом руководил М. де Кервен, которого сейчас сменил профессор Жаккард.
По количеству исследователей институт невелик — в нем постоянно работает всего несколько десятков человек при годовом бюджете более четверти миллиона долларов. В институте собраны специалисты разного профиля, которые решают широкий круг задач, начиная от теоретических исследований основных свойств снега и льда, моделирования лавин и образования града и кончая расчетами противолавинных сооружений и испытанием новых материалов в суровых условиях высокогорья. Институт является центром подготовки кадров лавинщиков высшей квалификации для многих стран мира. В России первые научные исследования лавин были начаты на Кавказе в середине прошлого века в связи с прокладкой дорог через перевалы Главного Кавказского хребта. Энтузиастом этих исследований был талантливый русский инженер Б. Статковский. Он составил первые карты лавинной опасности для перевальных участков хребта и начал строительство противолавинных сооружений на Военно-Грузинской дороге. Следующий толчок для изучения лавин дал проект строительства железной дороги через один из перевалов Кавказа, но в связи с возникшими трудностями, обусловленными сложным рельефом, снегом и лавинами, было решено вести дорогу в обход гор вдоль морского побережья. При строительстве дороги от Черкесска до Сухуми, известной как Военно-Сухумская, строители не учли лавинную опасность. Через два года после ее открытия в 1898 году она перестала действовать, хотя строили ее 15 лет. Вплоть до нашего времени не было ни одной дороги через Главный Кавказский хребет, которая бы действовала круглогодично. Только сейчас, спустя почти сто лет после начала строительства первых дорог, начато строительство Кавказской перевальной дороги, с туннелем под Рокским перевалом, завершение которой намечено "Основными направлениями экономического и социального развития СССР на 1981—1985 годы и на период до 1990 года".
Следующий этап лавинных исследований начался уже в советское время, и связан он с работами Тбилисского института сооружений, специалисты которого в самом начале 30-х годов начали изучение снега в горах Кавказа и уже в 1932 году в районе села Верхние Роки применили для изучения свойств снежного покрова ту же методику, которая использовалась при определении механических свойств грунтов. Двумя годами позже исследования лавин были начаты в Хибинах.
В середине 30-х годов сотрудники Тбилисского института сооружении и специалисты треста "Апатит" разрабатывают многие проблемы, в том числе такие, как теория движения лавин, расчет устойчивости снега на склоне, прогноз лавин, проектирование противолавинных сооружений. Среди них было много выдающихся исследователей снежных обвалов: К. С. Заврибв, Н. М. Гвинчидзе, Г. Г. Саатчан, А. Г. Гофф, Г. Ф. Оттен, И. К. Зеленой, М. И. Анисимов, А. В. Молочников, В. П. Пузанов и другие. Результаты исследований были опубликованы в двух книгах, ставших золотым фондом советской литературы о снеге и лавинах: "Снег и снежные обвалы" (1936 год) и "Снег и снежные обвалы в Хибинах" (1938 год).
В послевоенные годы в науке о снежных обвалах появились новые имена, а лавинными исследованиями наряду с комбинатом "Апатит" занялись новые учреждения — Московский государственный университет и Институт геофизики Академии наук Грузинской ССР. Особенно большой вклад в послевоенный период в науку о лавинах внесли два известных советских исследователя — Георгий Казимирович Тушинский и Георгий Константинович Сулаквелидзе. Они наметили свои направления. Г, К. Тушинский изучал метаморфизм снежного покрова, разрабатывал методы картирования лавинной опасности, развивал географию лавин, а Г. К. Сулаквелидзе исследовал вопросы физики снега, его устойчивость на склоне и динамику лавин.
В 1949 году вышел в свет капитальный труд Г. К. Тушинского "Лавины. Возникновение и защита от них", в котором были подведены итоги всех предыдущих исследований.
В этот же период значительную практическую работу по борьбе с лавинами начинают в Хибинах В. Н. Аккуратов, в горах Средней Азии М. В. Косарев и С. П. Чертанов, на Кавказе — Д. Н. Гонгадзе, Л. К. Папинашвили и В. С. Читадзе.
К середине 50-х годов закончился тот этап исследований, когда работу могли проводить отдельные лица или очень небольшие коллективы. Вырисовывались основные направления дальнейшего развития, которые можно было продолжать только при условии создания сети специализированных станций наблюдений за лавинами в горах. Поэтому в конце 50-х годов руководство исследованиями и работа по созданию сети станции была возложена на Главное управление Гидрометеорологической службы, ныне — Государственный комитет СССР по гидрометеорологии и контролю природной среды (Госкомгидромет).
Сейчас лавинные исследования в СССР ведет большой коллектив ученых, которые работают в семи лабораториях, расположенных в разных географических районах нашей страны — Сибири, Кольском полуострове, на Кавказе и в Закавказье, в Средней Азии и Москве. В своих исследованиях они опираются на работу большого числа снеголавинных станций, размещенных почти во всех горных областях страны.
Наряду с учреждениями Госкомгидромета в исследованиях принимают участие Академия наук СССР, университеты и высшие учебные заведения, Министерство транспортного строительства. Научное и методическое руководство лавинными исследованиями осуществляет Среднеазиатский региональный научно-исследовательский институт Госкомгидромета.

Штрихи к портретам

Лавинами занимается много интересных людей, С некоторыми из них мне посчастливилось встречаться или вместе работать. О каждом из них стоило бы написать интересную книгу, а в одной главе можно дать только отдельные штрихи к их портретам.

Георгий Казимирович Тушинский

Г. К. Тушинский был основателем лавиноведения как науки в нашей стране, посвятившим ей всю жизнь.
Сотрудники, ученики и вся молодежь, работавшая под его руководством, между собой звали его "Профессор", не потому, что таким был его научный титул, а потому, что и его внешность, и его обширные знания, и его широкий кругозор—все это полностью соответствовало такому понятию.
В экспедициях его никто не видел небритым. Первым звуком, который раздавался утром в палатке Тушинского, было шипение примуса. Выходил он оттуда всегда свежевыбритым и подтянутым.
Где-нибудь на крутом подъеме, когда рюкзак кажется каменной глыбой, а пот застилает глаза, Георгий Казимирович неожиданно останавливал группу восклицанием: "Какие мы счастливые! Многие едут в горы на отдых, в туристские походы, а мы здесь работаем. Какие мы счастливые!"
Тушинский начал свой путь к лавинам как изыскатель-геодезист и уже в молодости принимал участие в решении проблем освоения горных территорий. Но и его личное увлечение горами и горными лыжами, сохранившееся на всю жизнь, тоже вело его к лавинам. Еще в 1931 году он поднимался на лыжах на седловину Эльбруса. Избранная Георгием Казимировичем специальность геоморфолога, по которой он окончил в 1939 году Московский государственный университет, помогла ему в лавинных исследованиях.
Тушинского можно было встретить в горах Кавказа, в Закавказье, в Хибинах, на Тянь-Шане и Памире, в горах Сахалина, на будущей трассе Байкало-Амурской магистрали. Везде вместе со своими сотрудниками он неутомимо вел борьбу с белой смертью, изучал ее особенности в каждом районе, наносил на карту опасные зоны. Свой богатый опыт и обширные знания Георгий Казимирович изложил во множестве статей и нескольких монографиях, но классической остается его работа "Лавины. Возникновение и защита от них".
Тушинский был постоянно в движении, в труде. Приходя в свой кабинет в МГУ на 19-й этаж, он взгромождал на стол необъятный портфель, укладывал его на бок, и, используя как пюпитр, начинал работу или вел беседы с сотрудниками и аспирантами. Портфель всегда был полон начатых рукописей, которые Георгий Казимирович заканчивал обычно в период своего очередного отпуска. В любой момент он готов был поехать туда, где требовался его совет и помощь.
Курсы лекций, научные исследования, подготовка книг, участие в научных конференциях, проведение зимней практики студентов — на все он находил время и при этом не забрасывал своего любимого вида отдыха — горных лыж.
Георгий Казимирович был знатоком гор. Особенно он любил Приэльбрусье — жемчужину Кавказа. Наверное, не было такого года, чтобы он не побывал там хотя бы один раз. Его именем сейчас названа Лавинная лаборатория МГУ, стоящая на поляне Азау у подножья Эльбруса, инициатором создания которой он был.
Хорошо зная горы и их коварство, Георгий Казимирович всегда требовал от своих сотрудников и коллег соблюдения правил безопасности при работах, особенно в зимних условиях. Он и сам не раз сталкивался с неожиданностями в горах. Как-то в Архызе прямо у его ног рухнул стометровый снежный мост, подмытый снизу талыми водами,— обрыв образовался в том месте, куда он воткнул свой альпеншток.

Больше всего Георгий Казимирович ненавидел легкомыслие и эгоизм, которые проявляют некоторые люди, впервые попавшие в горы. Для них у него был специальный термин — "потенциальные покойники".
"Прогноз и польза!" — этого добивался Тушинский во всех своих исследованиях. Он неоднократно говорил, что для решения проблемы борьбы со стихийными бедствиями в горах надо выполнить три самых важных задачи: создать научный центр для изучения лавин и других стихийных явлений, развернуть подготовку специалистов по этому профилю в высшей школе и организовать государственную горно-защитную службу. Георгий Казимирович оказался счастливым человеком — все эти задачи при его непосредственном участии были решены.
В 1964 году при географическом факультете МГУ была создана Проблемная лаборатория снежных лавин и селей — научно-методический центр, которым Тушинский руководил до конца жизни. На географическом факультете Георгий Казимирович впервые в нашей стране начал читать курс лекций по инженерной гляциологии, который обеспечивал подготовку специалистов - лавинщиков для нужд народного хозяйства; его ученики сейчас работают по всей стране. Наконец, Георгий Казимирович провел большую научную и организационную работу по подготовке постановления Совета Министров СССР о создании в стране горно-защитной службы.
Тушинский был блестящим педагогом. Он артистически читал лекции, подкрепляя их выразительными и остроумными рисунками на доске и занимательными примерами из жизни. Поэтому на его лекции студенты ходили с удовольствием — там перед ними раскрывались новые стороны географической науки. Сотрудники и коллеги Георгия Казимировича помнят его как справедливого, но требовательного научного руководителя, как ученого, увлеченного разнообразными идеями, как совершенно новыми и иногда парадоксальными, так и старыми, полузабытыми, иногда несправедливо отвергнутыми. А мне Георгий Казимирович запомнился как лыжник в красном свитере с седеющими вьющимися волосами, стоящий на склоне Чегета на фоне двуглавого Эльбруса.

Георгий Константинович Сулаквелидзе

Г. К. Сулаквелидзе известен как крупнейший знаток снежного покрова и лавин своего родного Кавказа.
Судьба свела меня с ним в трудную минуту, и он сразу же, не задумываясь, протянул руку помощи. Так он делает всегда, это часть его сущности — помочь человеку в беде, протянуть дружескую руку.
Война прервала научную работу выпускника Тбилисского государственного университета Гоги Сулаквелидзе. Вместо аспирантуры бывший студент и альпинист оказался в частях Советской Армии у перевала Донгуз-Орун под Эльбрусом. Здесь он как один из знатоков гор обеспечивает военные операции и вплотную сталкивается с коварством лавин, которые потом надолго увлекут его своей таинственностью и неожиданностями.
Когда фашистские егеря были сброшены со склонов Кавказа, Георгий Константинович с отрядом альпинистов уходит к двуглавому Эльбрусу. Вместе с известным альпинистом А. Гусевым он венчает государственным флагом СССР восточную вершину, а на западной это делает группа альпиниста Гусака.
Отгремели последние залпы войны, и Сулаквелидзе снова возвращается к научной работе, но теперь у него есть объект исследования — снежный покров и лавины Кавказа. Он целиком отдается этому делу, как и всякому, за которое берется.
Невысокого роста, плотный, со щеточкой усов над верхней губой, Сулаквелидзе подвижен и стремителен. Он мог встать на лыжи и в пургу и сильнейший снегопад пробиться через многометровые снега Военно-Грузинской дороги, когда со всех склонов угрожают лавины. Он мог отодвинуть шофера и гнать юркий ГАЗ-69 по такому крутому склону, что, казалось, машина вот-вот завалится на бок. Но во всех случаях за этим стояли отличный глазомер, знание дела и точный расчет без тени риска. Там, где он появлялся, работа начинала бурлить: он никого не подгонял и не понукал, но всех увлекал личным примером и страстностью ученого.
Георгия Константиновича всегда переполняют научные идеи и проекты, он активно поддерживает все новое. Но он никогда не держится за готовые формулировки и гипотезы, если разумными доводами и фактами можно показать их малую плодотворность. Неважно, кто это делает — его коллега, аспирант, вчерашний студент, он далек от каких-то престижных соображений, главное для него — научная истина.
Георгий Константинович доступен, общителен и прост. В горах, на лыжах,— в старенькой штормовке, за рулем газика — в ковбойке, однажды он даже был задержан милицией как подозрительное лицо. Конфликт, разумеется, был быстро улажен.
Длительное время Георгий Константинович возглавляет Эльбрусскую экспедицию Института прикладной геофизики Академии наук СССР. Он создает первую научную станцию на Кавказе для наблюдений за снегом и лавинами. Сотрудники экспедиции ведут работу во многих районах Кавказа, но особое внимание уделяется важной транспортной магистрали — Военно-Грузинской дороге и Приэльбрусью, будущему месту зимнего отдыха. Параллельно Эльбрусская экспедиция решает и другую важную задачу — разрабатывает методы борьбы с градом. У этих двух проблем есть что-то общее, недаром и Швейцарский институт изучения снега и лавин тоже бьется над этой задачей.
Георгия Константиновича отличают широкий научный кругозор и умение заглянуть далеко вперед. Он прекрасно понимал, что геофизические процессы в горах имеют свою специфику, которую очень важно изучать в такой стране, как наша, где пятую часть территории занимают горы. Поэтому по его инициативе на основе Эльбрусской экспедиции в Нальчике, столице Кабардино-Балкарии, был основан Высокогорный геофизический институт. Сейчас это одно из ведущих научных учреждений Госкомгидромета, в тематике исследований которого значительное место занимают снег и лавины. Руководит институтом один из учеников Георгия Константиновича — Михаил Чоккаевич Залиханов.
Сейчас профессор Сулаквелидзе руководит кафедрой климатологии и океанологии в Тбилисском государственном университете. Но не реже раза в год он садится в свою старенькую машину и мчится через Главный Кавказский хребет повидать свое детище в Нальчике. Меня уверяют, что и сейчас нет такого шофера, который мог бы быстрее Георгия Константиновича добраться по горным дорогам из Тбилиси в Нальчик, не зря он не однажды прошел по ним в солдатских сапогах и на лыжах.

Василий Никанорович Аккуратов

Передо мной лежит старое письмо. Это первый контакт с "барсом Хибин" — Василием Никаноровичем Аккуратовым.
Аккуратов появился в Кировске еще до войны, в период освоения апатитовых месторождений. Начинал он свой трудовой путь как директор детской спортивной школы. Но потребовался наблюдатель на зимовку для вновь созданной в 1936 году метеостанции на горе Юкспор, и он идет туда по заданию горкома комсомола. Работа на станции и стала первым университетом для Аккуратова, но война прервала наблюдения.
Центральный фронт, потом Первый Украинский, потом затяжная тяжелая болезнь и длительное безнадежное лечение. Но Василий Никанорович, махнув на все рукой, снова возвращается в Хибины, к снегу и лавинам, и вскоре возглавляет лавинную службу комбината "Апатит", которую затем переименовывают в цех противолавинной защиты. Поле деятельности цеха — заснеженные склоны гор; метод работы — наблюдения, прогноз, обстрел из минометов, определение границ лавиноопасных зон; права — огромные: цех может закрыть любую территорию для доступа людей или прекратить производственную работу на любом участке предприятия, час простоя которого обходится в десятки тысяч рублей. Вся ответственность лежит на начальнике цеха.
Василий Никанорович стал выдающимся лавинщиком - практиком, но из его практической деятельности вырастали и важные теоретические выводы. Он тот человек, говоря о котором чаще всего приходится применять слово "впервые". Он первым обосновал прогноз лавин, опирающийся на измерение величины метелевого переноса. Он впервые предложил классифицировать лавины по генетическому принципу. Он впервые высказал гипотезу о возможности возникновения лавин в результате температурного сжатия снега. Он первым предложил способ полуэмпирического расчета дальности выброса лавин. Он первым подчеркнул тот важный факт, что при прогнозе лавин одинаково важно не только предсказать начало периода лавинной опасности, но и определить его окончание. Этим не исчерпываются все "впервые" Аккуратова.
Василий Никанорович, сохраняя верность лучшим традициям первых исследователей лавин в Хибинах, превратил сугубо практическое учреждение — цех крупнейшего горнодобывающего предприятия — в место, где широким фронтом ведутся научные исследования и создаются новые научные направления. Он сумел показать руководству комбината, что нет ничего практичнее добротных научных разработок, когда они осуществляются в тесном сотрудничестве между исследователями и практиками. На территории цеха — лавиноопасных склонах рука об руку с лавинщиками комбината работают сотрудники Московского государственного университета, Новосибирского института инженеров железнодорожного транспорта, Академии наук СССР.
Учитывая большие научные заслуги В. Н. Аккуратова, Высшая аттестационная комиссия разрешила ему защиту кандидатской диссертации при отсутствии диплома о высшем образовании. Защита прошла блестяще, так как для всех лавинщиков Василий Никанорович был и остается крупнейшим специалистом в вопросах о снеге и лавинах.
Мы редко оглядываемся назад, хотя делать это время от времени необходимо. Ретроспективный взгляд помогает оценить пройденный путь. И вот, оглядываясь назад, везде на пути развития науки о лавинах я вижу вехи, расставленные Василием Никаноровичем Аккуратовым.

Михаил Вячеславович Косарев и Сергей Петрович Чертанов

В середине 50-х годов в горах Средней Азии развертывалось строительство крупных горнодобывающих предприятий, прокладывались дороги и туннели, сооружались ирригационные системы и гидроэлектростанции. Во многих случаях нужны были консультации специалистов, которые не только разбирались бы в лавинных проблемах, но и хорошо знали особенности снежных обвалов гор на юге нашей страны. И такие специалисты были в Узбекском управлении гидрометеорологической службы.
Быстрый, порывистый, очень эмоциональный Косарев и спокойный, рассудительный, уравновешенный, с железной самодисциплиной Чертанов — они дополняли друг друга. Эти два человека много сделали для развития сети горных метеостанций, снегомерных и гляциологических наблюдений в Средней Азии. Они были первыми исследователями лавин в этом обширном районе и руководителями первых снеголавинных станций Гидрометеорологической службы.
Михаил Вячеславович Косарев был одним из организаторов снегомерной сети в горах Средней Азии. Она создавалась для выявления запасов воды, хранящихся в горных снегах, которые весной и летом во время таяния поят драгоценной влагой хлопковые поля среднеазиатских равнин. По горным тропам зимой шли отряды снегомерщиков, которые через равные расстояния на дне долин измеряли запасы воды в снежном покрове, служившие основой для прогноза стока рек весной и летом. У Косарева были свои оригинальные идеи, нацеленные на уменьшение трудоемкости очень тяжелых снегомерных работ в горах. Он пытался найти особое место в долине, которое, как он предполагал, отражает условия накопления на всей территории этой долины; пытался найти своего рода "золотую снегомерную середину", что позволило бы вместо продолжительных и опасных хождений по глубокому снегу и множества измерений делать это только один раз в одном месте.
Снегосъемки были связаны с опасностью угодить под лавину, поэтому снегомерщики попутно вели наблюдения за лавинами. Все это помогло Михаилу Вячеславовичу близко познакомиться с особенностями лавин в горах Средней Азии, изучить их характер, разобраться в условиях зарождения и использовать этот опыт при консультации проектов, где требовались знания лавинщика - профессионала.
Когда в 1960 году в Среднеазиатском научно-исследовательском гидрометеорологическом институте была организована снеголавинная лаборатория, место ее руководителя было предложено Косареву. Это была первая научная лаборатория по исследованию лавин в нашей стране.
Михаил Вячеславович высказал много новых идей, особенно в связи с методикой наблюдений за лавинами. В частности, он считал одной из самых важных задач составление программы наблюдений на снеголавинных станциях с целью получения данных, необходимых для разработки методов прогноза лавин.
Михаил Вячеславович безвременно ушел из жизни, не успев осуществить и десятой доли своих планов, но многие его идеи и программа наблюдений для снеголавинных станций впоследствии вошли в "Руководство по снеголавинным работам" Госкомгидромета.
Сергей Петрович Чертанов вместе с Косаревым консультировал лавинную часть многих проектов строительства в горах Средней Азии. Еще в молодости, в далекие тридцатые годы, он принимал участие в исследованиях по программе Второго международного полярного года, а затем пять лет зимовал на самой высокогорной в нашей стране метеорологической станции на леднике Федченко, которая стоит на высоте 4200 метров над уровнем моря. Ее окружал мир льда, снега и лавин, и именно здесь Сергей Петрович приобрел первый неоценимый опыт, который продолжал затем накапливать во время многочисленных экспедиций и зимовок в горах. Поэтому руководство одной из первых снеголавинных станций в долине реки Кзылча было поручено именно Чертанову. Кзылча не была обычной метеостанцией, это была станция с научным уклоном, на которой проверялись методики и гипотезы исследователей: именно поэтому ей и был придан лавинный уклон, когда в том возникла необходимость.
Сергею Петровичу в это время было уже за пятьдесят, но энергия, умение работать, большая требовательность, увлеченность своим делом, любовь к горам помогали ему легко переносить тяготы зимовок, четко организовывать работу коллектива станции. Здесь, на станции, Чертанов передавал свой опыт и знания молодым начинающим лавинщикам, только что пришедшим на работу а гидрометслужбу со скамей высших учебных заведений и техникумов и не знавшим о лавинах практически ничего: в то время ни в одном из учебных курсов о грозном явлении природы — лавинах — даже не упоминалось.
Когда в 1960 году на строительстве дороги и туннеля под. перевалом Саланг в Гиндукуше потребовалось организовать снеголавинные наблюдения, в Афганистан был направлен именно Сергей Петрович. За три года работы он основал снеголавинную станцию, обеспечил безопасное движение транспорта и подготовил несколько лавинщиков из числа местных жителей — афганцев.
Чертанов и сейчас работает в Узбекистане, являясь старейшим лавинщиком Средней Азии.

Mapсель де Кервен

Когда вторая мировая война в Европе была в самом разгаре, в маленькой нейтральной Швейцарии было завершено строительство Швейцарского федерального института изучения снега и лавин. 15 апреля 1983 года институту исполняется сорок лет. Из них тридцать — с 1950 по 1980-й — им руководил известный швейцарский гляциолог и лавинщик Марсель де Кервен.
Среднего роста, со стального оттенка седеющими волосами, выразительными выпуклыми серо-голубыми глазами и лучезарной улыбкой на загорелом лице — таким я увидел его впервые в 1965 году, когда по его инициативе собрались лавинщики всего мира для обсуждения волнующих их проблем.
Де Кервен привлекает многими своими качествами, но в особенности манерой вести научную дискуссию — мягко, аргументировано, дипломатично, но настойчиво он защищает свою точку зрения. При этом он легко переходит с немецкого на французский, что весьма обычно для образованного швейцарца, и в то же время может продолжать обсуждение на прекрасном английском языке, что тоже неудивительно для исследователей из этой небольшой альпийской страны. Но этим не исчерпывается перечень его языковых познаний. И все же главное достоинство де Кервена в научных дискуссиях не знание языков, а глубокое понимание предмета.
Марсель де Кервен разрабатывал многие проблемы лавиноведения. Широко известны его исследования метаморфизма снежного покрова. Он много занимался классификациями лавин и задачей создания единого языка для описания этого явления и в конце концов совместно с Хефели подготовил первый вариант морфологической классификации, который был взят за основу при разработке Международной морфологической классификации лавин. Ему приходилось много заниматься практическими вопросами борьбы с лавинами, в частности, разрабатывать швейцарскую систему разграничения территории по степени лавинной опасности. Нельзя не упомянуть о том, что он внес большой вклад в изучение Гренландского ледникового покрова как один из участников неоднократных международных гляциологических экспедиций на этот самый большой оледенелый остров. Но особенно велики заслуги Марселя де Кервена как ученого-организатора.
Швейцарский федеральный институт изучения снега и лавин теперь пользуется мировой известностью и усилиями де Кервена стал исследовательским центром, привлекающим лавинщиков из многих стран мира. Они приезжают сюда,. как правило, на годовую стажировку и под руководством и при консультации опытных швейцарских лавинщиков проводят интересные научные наблюдения, приобретают навыки наблюдений за лавинами, знакомятся с опытом их прогнозирования и методами борьбы с ними.
Под руководством де Кервена завершены такие важные работы, как составление кадастра лавин и карт лавинной опасности, организация сети станций и системы прогнозирования лавин, постройка искусственного лотка для спуска лавин и разработка разнообразной аппаратуры для изучения снега и лавин, подготовка методики зонирования лавиноопасных территорий и норм для проектирования противолавинных сооружений и многое другое. Многочисленные исследования и разработки института публикуются в ежегодных трудах и в виде многочисленных статей в научных журналах.
Не менее важна и обширна международная деятельность Марселя де Кервена, где он проявляет незаурядную энергию и такт. Он был одним из организаторов первой международной научной конференции лавинщиков всего мира. Им была создана международная рабочая группа, которая подготовила морфологическую классификацию лавин и при поддержке ЮНЕСКО "Атлас лавин". Одним из последних крупных международных мероприятий, проведенных при непосредственном участии де Кервена, было сравнение способов определения границ лавиноопасных зон, которые используются в разных странах.
Марсель де Кервен всегда с увлечением рассказывает об Альпах, которые он знает прекрасно,— все их замечательные уголки, историю, особенности и достопримечательности. В институте с любовью собирают и тщательно хранят замечательную коллекцию фотографий зимних явлений в Альпах — снега во всех его проявлениях и лавин. Фотографии выполнены на высочайшем художественном уровне и могли бы украсить любую выставку.
Заслуги Марселя де Кервена были высоко оценены гляциологами всего мира, которые неоднократно избирал его президентом и в совет Международного гляциологического общества. "Я ухожу на пенсию по возрасту,— пишет он в одном из писем.— Теперь директором института будет профессор Жаккард". Но мне понятно, что на пенсию уходит только администратор, но остается ученый - лавинщик с мировым именем — Марсель де Кервен.

Бруно Зальм

Он был молодым сотрудником Швейцарского федерального института изучения снега и лавин, когда я познакомился с ним. Его основная специальность — гидравлика и гидротехника, но свои знания в этих областях он решил приложить к изучению снега и лавин и с 1960 года стал сотрудником института на Вайсфлуйох.
Ныне Зальм — уже хорошо известный специалист в области механики снега и лавин, который продолжает развитие этих направлений в лучших традициях швейцарской школы лавиноведения. Он провел множество экспериментов в естественных условиях на склонах гор и на установке искусственного спуска лавин. Они послужили базой для разработки методов расчета динамических характеристик лавин, исследования многих вопросов механики снега и способов расчета противолавинных сооружений. Сейчас Бруно возглавляет Секцию механики снега и борьбы с лавинами, а также руководит службой документации института.
Бруно — человек с широким кругозором и разносторонними интересами; во время отдыха, в застольной беседе он всегда весел, неутомим на выдумки и шутки. Он обожает горные лыжи: утром Бруно поднимается на фуникулере из Давоса в институт на Вайсфлуйох, а вечером на лыжах спускается домой по замечательным снежным трассам.
Бруно очень просто и доходчиво разъясняет во время доклада или лекции сложные вопросы механики снега и динамики лавин. Только иногда он останавливается на мгновение, вспоминая ускользающий английский термин. Хотя он и является математиком по образованию и складу ума, горы не остаются для него простым трехмерным пространством; в хаосе нагромождений он слышит музыку своего любимого композитора — Баха. Сам Бруно неплохой пианист.
Если вы побываете в гостях у швейцарца, то не удивляйтесь, наткнувшись вдруг где-нибудь на кухне или в кладовке на армейский автомат или даже пулемет, каску и униформу. Швейцарцы, как и везде, проходят срочную военную службу, но, в отличие от других стран, офицеры здесь, уйдя в запас, в соответствии с уставом хранят свое оружие дома. Бруно Зальм — капитан швейцарской армии, он прикомандирован к ее лавинной службе. Учения, которые регулярно проводит армия, дают ему возможность пополнить свой опыт борьбы с лавинами. При национальных лавинных катастрофах швейцарская армия принимает самое активное участие в спасательных операциях. Бруно считает, что это наилучший способ использования армии.

Монтгомери Отуотер

Монтгомери Отуотер был первым лавинщиком Нового света, он же был там и лавинщиком № 1.

После демобилизации из армии, где он служил в Десятой горной дивизии, Отуотер совершенно случайно становится в 1945 году служащим Лесной службы США в Альте, где к тому времени существовала одна из немногих тогда баз для горнолыжников. Ему поручили борьбу с лавинами. В то время, как признается сам Отуотер, он умел только писать и кататься на лыжах.
Начав практически с нуля, Монтгомери Отуотер завоевал славу родоначальника службы наблюдений, прогноза и защиты от лавин в Соединенных Штатах. У него было настоящее лавинное чутье и свой особый взгляд на многие сложные вопросы, связанные со снегом и лавинами. Позднее его деятельность распространилась на весь Американский континент — в качестве консультанта по лавинам он работал и в Канаде, и в Чили.
Блестящий лавинщик - практик, Монтгомери Отуотер немало сделал и для теории. Ему принадлежит разработка прогноза методом критических ситуаций, независимо от подобных разработок в СССР. Он ввел ряд новых понятий и характеристик в науку о лавинах. Им было создано первое в Соединенных Штатах „Руководство по лавинам".
А началась его деятельность, как он пишет, в тяжелых условиях: „Моя работа не встречала абсолютно никакой поддержки. Предприниматели находились здесь, чтобы делать деньги, лыжники — чтобы кататься на лыжах. И те, и другие негодовали на власть какого-то бюрократа, который мог закрыть район, едва ему показалось, что там возникла опасность". Однажды обозленные владельцы подъемников и лыжники чуть было не прогнали Отуотера с базы.
Но это был, так сказать, „внешний враг", выступавший с открытым забралом. Был еще и „внутренний" — бюрократы из руководства Лесной службы и отсутствие какого-либо оборудования и денег для исследований. Монтгомери Отуотер преодолел все эти препятствия, и сейчас снежные патрули в Соединенных Штатах имеют непререкаемый авторитет, прекрасно оснащены и ведут исследования с применением новейшей техники.
Со временем авторитет Отуотера так возрос, что ему была поручена защита от лавин Восьмых олимпийских зимних игр в Скво-Вэлли в 1960 году. Проведя большую подготовительную работу, он обеспечил замечательный результат — ни один человек или сооружение не стали жертвой лавины. Но после того, как игры окончились, один из официальных представителей заявил Отуотеру: „Так что мы в конце концов вовсе и не нуждались в вас, лавинщиках. Ни одной лавины не было". На самом же деле в районе соревнований за время игр сошло 137 лавин, в основном спущенных искусственно. Заявление этого деятеля надо рассматривать как высшую похвалу работе лавинщиков в Скво-Вэлли.
Так же блестяще Монтгомери Отуотер справился с защитой от лавин 36-го чемпионата мира по горнолыжному спорту в Портильо (Чили) в 1966 году.
Свою работу по изучению лавин и борьбе с ними Отуотер впоследствии описал в увлекательной книге „Охотники за лавинами", которая вышла в русском переводе в 1972 году, а в 1980 году была переиздана.
Преодолев много трудностей, победив бюрократов и недоверие к своей работе, Отуотер не смог победить самого себя: он умер где-то в Калифорнии от алкоголизма, забытый людьми, брошенный любимой женщиной, уйдя от снега и лавин.

Рональд Перла

Иногда встречаются такие люди, которые привлекают вас при первом же знакомстве с ними своей добротой, приветливостью, дружелюбием, мягкостью. Кажется, что с этим человеком ты знаком уже давным-давно, просто некоторое время вы не виделись. К такой категории людей как раз и относится Рональд Перла. Сначала в нем видишь типичного американца — эдакого добродушного, веселого парня, но потом убеждаешься, что он как раз и не типичен для американца — не стремится быть впереди, скромен, отвергает стяжательство. Может быть, поэтому Рональд уехал из Соединенных Штатов и теперь живет и работает в Канаде.
Рои Перла относится к тому поколению американских лавинщиков, о которых М. Отуотер писал: „Это были охотники за лавинами третьего поколения, выпускники школ снега и лавин, основанных при мне в Альте и Скво-Вэлли. Они были молоды, упорны, энергичны".
Много занимаясь исследованиями снега и лавин в Скалистых горах сначала в Соединенных Штатах, а затем в Канаде, Рональд тщательно изучил их особенности и стал одним из крупнейших специалистов в этой области, и в частности в проблеме, связанной со спасательными работами. Поэтому, когда Лесная служба США начала подготовку к выпуску третьего издания „Руководства по лавинам" — своего рода маленькой энциклопедии, посвященной лавиноведению, то к этой работе в качестве одного из авторов был привлечен именно Рональд Перла.
„Руководство" написано исключительно ясным и простым языком, в котором чувствуется тон и слог Рона. Именно так, всегда предельно точно и в то же время просто, он объясняет весьма сложные физические явления, которые происходят в снежном покрове.
Познакомился я с Рональдом Перла в 1973 году в Швейцарии, куда он приехал вместе с женой на научную конференцию и привлек внимание многих не только интересным докладом, но и своим обаянием. В начале 1978 года мы встретились снова в маленьком горном селении Манали в сердце Гималаев, где вместе с Бруно Зальмом были консультантами на учебном семинаре для лавинщиков из стран Центральной Азии. Встретил он меня исключительно сердечно. В маленькой холодной гостинице, продуваемой всеми ветрами, за обеденным столом при слабо мигающей электрической лампочке, а чаще при свече, Рон создавал атмосферу уюта, доброжелательности и юмора. Одной из постоянных мишеней для его острот была известная западногерманская авиакомпания „Люфтганза", которая где-то на пути из Монреаля в Дели потеряла багаж Рона с оборудованием для изучения снега и лавин. Мы вместе сочиняли шуточное письмо в главную дирекцию компании с обещанием разных моральных издержек, если багаж не будет найден и возвращен его законному владельцу.
Рональд очень любит горы — это у него, видимо, в крови, потому что, хотя он родился в Соединенных Штатах, в его жилах течет кровь горца, так как его отец был абхазец, которого неведомые ветры когда-то занесли за океан. Может быть, и сейчас в Абхазии есть люди, носящие фамилию Перла или похожую на нее, так как более чем полувековая американизация наверняка наложила свой отпечаток на ее звучание.
Рональд изучал русский язык и неплохо его понимает, читает работы советских авторов, но по-русски говорит с большим трудом. Он все время мечтал попасть в Абхазию, но, проехав в 1972 году по Военно-Грузинской дороге, на родину своих предков так и не попал.
В последний раз мы виделись с ним в Москве. Рон возвращался из Индии самолетом Аэрофлота через Ташкент, Тбилиси и Москву. В Москве он пробыл недолго. Встретились мы у нашего общего знакомого, а затем ненадолго заехали ко мне. Я хотел познакомить его со своей семьей. И вот наступила минута расставания. Рон стоял у окна и задумчиво смотрел на огни ночной Москвы. В стекле отражались черная борода лопатой и добрые темные глаза. Где-то далеко остались Гималаи и Кавказ, впереди его ждали Скалистые горы.

Христо Пеев

Специалистов - лавинщиков в высших учебных заведениях нашей страны начали готовить совсем недавно. Старшее поколение лавинщиков — это люди разнообразных профессий и разной подготовки, которые зачастую начали заниматься лавинами неожиданно для самих себя. Во многих странах такое положение сохраняется до сих пор. Лавинщиками становятся учителя, бывшие солдаты, историки, географы и физики. Но даже на таком фоне необычна судьба болгарского лавинщика Христо Пеева.
Родился Христо в черноморском городе Варна. У мальчика оказался отличный музыкальный слух. Казалось бы, дорога у него ясная — путь профессионального музыканта был ему открыт. И он действительно стал замечательным музыкантом. Христо Пеев играет на виолончели в оркестре знаменитой Болгарской оперы. Вместе с оркестром он объехал весь мир. Но у молодого музыканта были и другие увлечения.
Христо влекут горы, он становится заядлым туристом и альпинистом. Летом и зимой он отправляется в родные горы. Рила, Пирин и другие горные массивы Болгарии привлекают своей красотой, щедрыми красками. Христо неоднократно посещает и Альпы. Горы увлекают его все больше и больше, и не просто горы, а зимние горы с их впечатляющим и грозным чудом— лавинами.
В Болгарии появляются первые научные статьи Христо Пеева о лавинах в горах Болгарии, о их воздействии на горные ландшафты. Его работы публикуют в Австрии, ФРГ, Советском Союзе, переводят в Японии. Так в Болгарии появился первый и пока единственный лавинщик и перестал существовать виолончелист, хотя музыку Христо, конечно, не забросил.
Пеев переходит на работу в Академию наук Болгарии, консультирует строительные организации и лесоводов, участвует во многих международных научных конференциях, посвященных изучению лавин, пишет научные статьи и книги. Мы познакомились на одной из таких конференций.
Христо оказался очень дружелюбным человеком, очень жизнерадостным, ценящим юмор и добрую шутку. Он неплохо говорил по-немецки, а по-русски, как он подчеркивал сам, „с грузинским акцентом". Мы быстро подружились и потом неоднократно встречались и все время переписывались. Читать его письма было одно удовольствие, столько там было неожиданных сравнений и юмора. Наша дружба продолжалась почти 15 лет — до кончины Христо.
Жена Христо, Тамара Захарьевна, прислала мне его экслибрис, на котором изображены лавина, горы, снежинка и ноты, и написала: „Его интересы здесь хорошо отображены. Конечно, не хватает еще футбола и хоккея с шайбой. Очень он болел за них. Вообще был очень талантлив и с многосторонними интересами. С ним не было скучно жить". Лучше о Христо Пееве не скажешь.

ВМЕСТО ЗАКЛЮЧЕНИЯ

Все научные исследования проходят по крайней мере через три этапа. Первый этап — это период полной неопределенности, когда пытаются решить, казалось бы, неразрешимую головоломку: в чего начать, как подступиться к проблеме, какими методами ее надо изучать? В науке о лавинах эта головоломка была разгадана в первой половине нашего века. В этот период было осознано, что лавины — это продукт горного ландшафта, непрерывно меняющихся условий погоды и также непрерывно меняющихся под влиянием этой погоды процессов в снежном покрове; что для изучения лавин необходимо применять весь арсенал средств, используемых в науках о Земле, начиная от обычного учета и составления кадастра явления и до построения его математических моделей.
Затем в научных исследованиях часто наступает новый этап — головокружения от успехов, этап, когда кажется, что многое уже решено и все проблемы более или менее ясны. Этот этап в науке о лавинах подходит к концу.
Сделано действительно очень много. Известны процессы, происходящие в снежном покрове и подготавливающие исподволь таинство рождения лавин. Разработаны методы прогноза времени наступления лавинной опасности. Есть целый спектр моделей, описывающих движение лавинного тела, теперь больше известно о таком явлении, как „воздушная волна" лавины. Составлены обзорные карты лавинной опасности и кадастры лавин. Усовершенствована техника спасательных работ. Выработаны разнообразные приемы регулирования лавин и борьбы с лавинной опасностью. Но вот теперь-то и стало ясно, что сделаны еще только первые шаги и дальнейшее продвижение вперед будет связано с более глубоким изучением проблемы и, конечно, с большими затратами.
Наука о лавинах вплотную приблизилась к третьему этапу. Настало время решить проблему определения физико-механических свойств снежного покрова, разработав для этого специально предназначенные для снега методику и приборы. Пора переходить к созданию методов прогноза лавин в каждом лавиносборе. Очевидно, что необходима такая разработка моделей движения и удара лавинного тела, которая позволила бы при расчетах противолавинных сооружений не прибегать к сложным и длительным изысканиям и резко уменьшить коэффициент „запаса прочности". Уже пора заняться выявлением внутрилавинных процессов и явлений на экспериментальном уровне.
Можно долго перечислять все сложные научные задачи, которые вырисовываются перед исследователями лавин. Но этот длинный список не пугает лавинщиков, скорее наоборот, обнадеживает, так как на этом этапе предельно ясно, что необходимо изучать, или, образно выражаясь, где „копать шурф". А очередность задач, приоритет той или иной проблемы подскажет жизнь.
Копать „научный шурф" тяжело, а в горах — тяжелее вдвойне, но энтузиастов лавинных исследований становится все больше. Сейчас в науку о лавинах пришло третье поколение послевоенных лавинщиков. Они имеют хорошую физико-математическую и географическую подготовку, опираются на уже довольно обширную литературу о снеге и лавинах, к их услугам развитая сеть снеголавинных станций Госкомгидромета, наконец они могут учесть опыт старшего поколения лавинщиков. В руках этой молодежи—будущее науки о лавинах.

КОНЕЦ