Почему женщины плачут на скалах? (Why do women cry at the crag?
«За последние несколько месяцев я все чаще и чаще плакала, сидя под своими проектами. Плач у самой скалы это худшее, что можно представить. Ужасны не только сами слезы, но и размышления о том, почему ты плачешь, а также мысли о том, что если сорвешься, то тоже будешь плакать - все это унизительно. Еще хуже плакать и осознавать, что там, внизу, живут люди, которые просто пытаются выжить. Как я могу вкладывать много усилий и ценности в то, что на самом деле значит так мало?
Конечно, скалолазание и прохождение трасс очень много значит для тех, кто лазает, также как другие спортивные увлечения или хобби очень важны для тех, кто много и упорно работает. Чувство разочарования неизбежно, когда мы посвящаем себя чему-то, и мы выражаем это разочарование по-разному. Для некоторых это может быть классический способ - бить ногами о стену, кричать, бросать обувь. Другие молча уходят в лес в одиночку, разочарованно опустив голову. Ну а женщины, как правило, плачут.
Недавно я прочитала два невероятных поста девушек, которые тоже плакали на скалах. Я сразу почувствовала огромное облегчение, узнав, что не у меня одной такие проблемы. Первый пост написала Джен Веннон, снабдив его советами о том, как успокоить себя после приступа слез. Мне очень понравился пост. Второй - написала Эмили Харрингтон, рассказав о своем опыте на мультипитчевом маршруте, в котором она после глубокого срыва повисла на старом и изношенном шлямбуре и, даже после понимания того, что она уже в безопасности, начала плакать.
Я пыталась выяснить, почему мы начинаем плакать. Наблюдатели могут подумать, что это - для привлечения внимания. Могу вас заверить: я не хочу, чтобы кто-то даже дышал в мою сторону, когда я плачу. Я не хочу сочувствия, не хочу, чтобы меня утешали и советы мне тоже не нужны. Я слышала, как ведущие скалолазы обвиняют СМИ в оказываемом на них давлении. Я считаю, это довольно смешно, так как никому из нас не платят миллионы, чтобы лазить на определенном уровне. Спонсоры восхождения не будут отказываться от спортсмена только потому, что тот не закончил маршрут, и никто в facebook не исключит нас из списка друзей, если мы не завершим проект.
Лично я расстраиваюсь, потому что разочаровываю саму себя, и это разочарование выливается в слезах. Я не бьюсь в припадках, но и радостная улыбка не появляется на моем лице, когда я спускаю веревку. В идеале, я хотела бы плакать в одиночку, потом собрать себя, замотивировать и попробовать еще раз. Этот процесс - мой, и в нем должна участвовать только я. Я знаю, на что способна, и когда не соответствую стандартам, которые установила для себя, я разочаровываюсь.
Раньше я считала такой плач признаком слабости и признаком того, что была слишком привязана к чему-то, что не имело значения. Но недавно я поняла, что должна принять это просто, как часть процесса. Я пыталась абстрагироваться, договориться с собой, предотвратить слезы. Но они все равно текли, невзирая на все усилия. Так что теперь я просто позволяю себе плакать. Потом даю себе мысленный нагоняй, думаю о чем-то позитивном (можно подумать о пингвинах или кроликах :) и размышляю о причинах, почему приехала сюда и пробую снова. В хорошие дни это помогает и я достигаю цели. Я никогда бы не закончила свою первую трассу "Зулу" (Zulu, категория 5.14) без слез. Я также никогда бы не прошла свой тяжелейший маршрут, "Grand Ol Opry", без слез.
В еще более тяжелые дни, я просто ухожу в пешее путешествие. Два года я плакала над маршрутом «Bleeding» в Mill Creek. Я также плакала довольно много в течение нескольких недель в России над маршрутом Catharsis . Я знаю, что способна пролезть, и именно поэтому я чувствую такое разочарование. Но это интенсивная форма разочарования формирует меня как человека и как скалолаза. Это заставляет меня стараться лучше, жать сильнее и еще больше посвятить себя тому, что я люблю. Эта борьба делает победу еще слаще, хотя, возможно, не всегда веселее.