История: Русский путь-стены мира, коротко о том как все начиналось...
Идея.
Подходил к концу сезон 1996 года. Это лето в районе ущелья Лейляк было отмечено рядом ярких восхождений по 1700 метровой стене Северной Аксу.
Русский маршрут на непройденной стене пика Латок III.
Друзья и соперники собрались в большой базовой палатке одной из команд, и, как это водится у альпинистов, делились впечатлениями о своих восхождениях. Северная стена Аксу Северной (5127 м.) - отличный объект для экстремальных технических восхождений, она обрывается прекрасным гранитным отвесом с перепадом высот в полтора километра, имея слева и справа от центральной части не менее привлекательные километровые бастионы. И все же…
Стена уже очень много раз пройдена русскими альпинистами по многим маршрутам, причем, количество таких восхождений у некоторых из присутствующих уже приближалось к десятку.
Очень протяженный период времени русские альпинисты варились в собственном соку, совершая восхождения, в основном, в районах бывшего СССР. В начале 90-х годов произошел прорыв, но он, в первую очередь, касался высотных восхождений на восьмитысячники.
Этот создавшийся дисбаланс и являлся основной темой разговора для людей, собравшихся тем летним вечером в базовом лагере под Аксу. И вот кто-то из присутствующих в этой теплой, разогретой общением компании произнес, как заклинание: «Бхагиратхи». Это слово упало в готовую почву, но семя взошло не сразу.
В декабре месяце состоялась ежегодная конференция Российской Федерации альпинизма. В коридорах Национального олимпийского комитета продолжался неформальный обмен мнениями по вопросам, обозначенным в конференц-зале.
Ко мне подошел Александр Одинцов из Санкт-Петербурга и без предварительных вступлений предложил участвовать в программе, название которой в первом приближении звучало так: «Русские маршруты на больших стенах». Заклинание - «Бхагиратхи» дало свои всходы. Именно эта гора стала тем ключевым звеном, из которого возникла целая программа, рассчитанная на десять первопрохождений в разных горных районах Земли.
Идея Одинцова заключалась в том, чтобы силами одной команды делать новые маршруты на самых крутых больших стенах мира. В предполагаемые объекты восхождений входили: Тролль Волл (Норвегия), Бхагиратхи III (Индия), Большой Транго (Пакистан), Сьерро-Торре (Аргентина), Эль-Капитан (США), Рарайма (Венесуэлла), Уаскаран (Перу), незнакомка на Бафин-Айленд.
В проект также были включены постфактум восхождения Одинцова – Борихина на пик 4810 (1995 г.,Каравшин) и Ручкина – Одинцова на Аксу северную (1996 г.,Лейляк). Предложения были сделаны также И. Потанькину и А. Ручкину, а И. Самойленко взял на себя роль высотного оператора. Такова была завязка.
Мне в этом проекте чувствовалась новизна и высокий дух горовосхождений, и я принял его всем сердцем.
В то же время мы отдавали себе отчет в том, что по этим восхождениям будут судить о русском альпинизме в целом.
Теперь по истечении времени видно, насколько неоднозначны представления, сложившиеся за пределами России о нас.
Нельзя сбрасывать со счетов то, что русская школа альпинизма складывалась в условиях соревнований, и эта система поощряла, в первую очередь, первопрохождения на сложнейшие стены, грамотные тактические действия (выбор логичного пути, безопасность, оптимальность использования различного снаряжения), стиль (быстроту набора высоты), учитывались также климатические и погодные факторы. Соревнования также помогали адаптации альпинизма в социальной среде.
Мне думается, что альпинизм несет очень большую, хотя не для всех понятную, нагрузку в социуме. Это тот спорт, который, как никакой другой, удовлетворяет потребность в экстреме не только отдельных индивидуумов, но через них и все общество в целом, тем самым выступая альтернативой скрытой в людях агрессии. Между тем, альпинизм является одним из наиболее наглядных экстремальных пространств, где горовосходитель часто приближается к пределу своих возможностей, расширяя границы человеческого духа. Большинство восходителей в России ходит в горы именно за расширением, за свободой, за крепкой дружбой, за щемящим чувством ностальгии по близости к природе, к стихии, а не за наградами в соревнованиях. Но в то же время соревнования стимулируют совершать восхождения красиво, грамотно и безаварийно. В известной мере этот положительный потенциал был несколько растерян в 90-е годы, поскольку изменилась вся система, питающая русский альпинизм, но основные идеи сохранены и живут в новом поколении альпинистов. Как и прежде командные действия, настойчивость, неприхотливость, упорство и высота цели являются отличительными признаками русской школы.
Именно с этим мы и вышли, вложив поиск своих идеалов в проект: «Русский путь – стены мира».
Начало состоялось в 1997 году на Troll Wall в Норвегии. Там наша команда двумя двойками проложила два новых маршрута на Trollrigen – главную вершину массива. Начитавшись Джона Миддендорфа о страшных штормах в Ромсдале, щелях с натечным льдом на стенах северной экспозиции в выражениях явно превосходных, с оттенком северного угрюмого мистицизма, мы привезли массу соответствующего снаряжения, которым впоследствии не воспользовались. На стене мы встретили замшелый рельеф и полное отсутствие воды. Первый маршрут –Ручкина и мой - занял 8 дней и был назван просто «русским». Второй пролезли Одинцов и Потанькин, затратив на него вместе с предварительной обработкой 14 дней, назвали его «Балтика».
1998 год стал для нас связан с Бхагиратхи III. Незабываемое приключение, полное игры стихий и риска. Очень драматичное, но в то же время светлое, как печаль Сольвейг. Одинцов не смог идти на гору из-за болезни, которая нашим экспедиционным доктором Люсей диагностировались как язва желудка с аппендицитом. Мы же: Потанькин, Качков, Лукин и я дождались наступления зимы, ознаменовавшееся прекращением сентябрьских снегопадов, и предприняли попытку восхождения, почти не веря в его успех. Маршрут, выбранный нами, олицетворял идею, заложниками которой мы являлись: «Самая кондовая, крутая, бескомпромиссная линия на каждой стене должна быть нашей». Это было в самом деле суровое восхождение, но хорошо согласованное и полное внутреннего огня. Его можно отнести к разряду таких опытов, что даже в единичности своей делают жизнь успешной. Гора держала нас в своем неусыпном бдении буквально до последних, лишенных силы шагов к базовому лагерю. Счастье преодоления и сухость легкого дыхания безмятежности исполняли в наших сердцах пьесу, тихое звучание которой я слышу и сейчас.
Большой Транго - вне всякого сомнения - должен был возвышаться в этом ряду предельных восхождений. Так уж исторически сложилось, что нам довелось делать свой маршрут параллельно с Алексом Лоу, в атмосфере взаимного уважения и дружественности, и это, пожалуй, самая важная правда, что была найдена нами на этой горе. Осенью этого же 1999 года Алекса не стало. Радость двойной победы померкла в темных одеждах печали осознания диалектической двойственности любого достижения. Где то чувство интуитивного прозрения, вовремя прерывающее путь в небытие?
Сам маршрут из всех ранее мной хоженных оказался наиболее технически сложным и длительным в том числе и по уровню психического напряжения. Кроме того он оказался первовосхождением, поскольку американская команда не достигла вершины из-за срыва Алекса (подробности я впоследствии обсуждал с Марком Синоттом).
Экспедиция 2000 года первоначально планировалась на Баффин. Но конкретного объекта к осени 1999 года еще не было. В кругах, близких к нашему проекту, существовала более определенная идея - первопрохождение Западной стены Латока III в Каракоруме. Носителем и апологетом этой идеи в команде «Русского пути…» выступил автор данной статьи. Мне казалось, что эта гора равнозначна, а может, и превосходит по уровню сложности все предыдущие. И решение проблемы Западной стены Латока III - назревшая задача, способная вывести проект к новым, более высоким рубежам. Эта гора имела довольно суровый нрав и славу труднодоступной вершины. Стена с перепадом высот в два километра не раз отметала попытки ее прохождения очень сильными командами восходителей. И хотя выбор Латока претил изначальному принципу: «Стены должны быть пройдены в разных горных районах мира», однако, все смешалось, сместилось, Латок стал нашей очередной целью. Но увы, запас удачи, активно извлекаемый нами из наших судеб в прошлые годы, стал не таким обильным этим летом. Восхождение завершилось без вершины и с травмами трех участников. Правда, гора требовала не прямолинейной тактики лобовой атаки, а комбинации более изощренных тактических решений и, на мой взгляд, менее сложной линии, в связи с накопившейся погрешностью, плохой погодой, да и просто чувством, приветствующим новый подход в любом деле. Таково, в общих словах, было положение дел за четыре года развертывания проекта «Русский путь - стены мира». Удачное начало на Стене Троллей, два восхождения (Бхагиратхи и Транго), включенных американцами в сотню лучших восхождений 20 столетия и вынужденная остановка, требующая осмысления и анализа. В любом серьезном деле бывают неудачи и спады, главное - опыт, который вне зависимости от победы или поражения бесценен и принадлежит не одному человеку или группе восходителей, а всему сообществу альпинистов, и кто знает, может всему человечеству. После Латока я расстался проектом. Этот этап был для меня пройден. Надо было искать другие формы воплощения своих возможностей. Впереди у восходителей всегда новые вершины: вершины духа, свершений, вершины безоглядной любви к делу своей жизни.
