Музыка гор Глеба Агафонова

2
24 октября 2013 в 15:23 22023 просмотра 2 комментария
Записала: Алёна МАХНЁВА
Альпинистом нужно родиться. Но и без тяжёлой работы над собой не достичь серьёзных высот. Снежный барс, как на альпинистском сленге называют покорителей высочайших гор СССР, Глеб Агафонов знает об этом если не всё, то очень многое. «Горы – это моя стихия», – говорит он, однако стихия эта не единственная: в его жизни тема восхождений давно идёт в одной связке с бардовской песней. О том, как в пути рождаются музыка и стихи, как иркутяне ходили на пик Коммунизма в валенках, и о мудрости гор Глеб Агафонов рассказывает в интервью «Конкуренту».

Глеб Агафонов считает, что суть альпинизма пока не потеряна Автор фото: Мария Ковальская
№ 1 из 2Глеб Агафонов считает, что суть альпинизма пока не потеряна
Автор фото: Мария Ковальская

галерея в отдельном окне Заглянуть за горизонт
Путешествия у него в крови. То ли оттого, что родители работали на железной дороге, а дом Агафоновых стоял в 150 метрах от путей, по которым проносились поезда, то ли любовь к странствиям родилась из другой страсти – к книгам.

– Я был пятым в семье, старшие братья, уже школьники, научили меня читать ещё до четырёх лет, – вспоминает Глеб Владимирович. – Книги были разные, особенно хорошо помню книгу «Отблески» издания 1906-1907 годов с ятями и прекрасными иллюстрациями, которая осталась от дедушки, глубоко православного человека. Как все дети, любил сказки, особенно про путешествия за тридевять земель. И во сне всё время путешествовал. Это было в самые ранние годы. Но главное, что к школе я увлёкся историями про экспедиции Миклухо-Маклая и путешествие в Индию Афанасия Никитина. Чуть позже проснулся и этот зов гор. Родился я на равнине, в городе Искитиме Новосибирской области, но к концу школы мы классом ездили на Северный Алтай. Там невысоко – две тысячи метров, но есть красивое горное озеро, около которого мы ночевали, а рядом гора. Когда поднимались на эту гору с ребятами, меня, как на крыльях, что-то несло, помогало идти. А когда я с вершины увидел, что там, за горизонтом, бескрайние горы, у меня захватило дух и я понял, что это моя стихия.

Брат Юрий учился тогда в НЭТИ – Новосибирском электротехническом институте – и занимался в альпинистской секции. Съездив тоже на Алтай, в альплагерь «Актру», он рассказывал о больших горах с восторгом. От него и его друзей я услышал первые песни под гитару, овеянные романтикой гор и путешествий. До этого слышал только одну из них, звучавшую в радиопередаче «Ни одного фальшивого слова», – очень красивый мужской голос пел «Снег» Городницкого. А тут брат привёз ещё песни «Лыжи у печки стоят», «Алибекская хижина» и другие. «У меня голова словно пьяная, я сегодня дурак-дураком (речь моего собеседника плавно перетекает в песню, голос льётся легко и свободно), распрощавшись с уютом и мамою, снова в гору тащусь с рюкзаком… Сколько нас на земле, сколько нас на земле – беспокойных романтиков гор. Горы в наших сердцах, горы в наших мечтах, нас зовёт их бескрайний простор». Эти слова были для меня как проводник к горам.

Мечты сбываются
Поступив в Новосибирский университет, Глеб Агафонов первым делом записался в альпинистскую секцию. В новосибирский Академгородок тогда приехало много москвичей, среди них были продвинутые альпинисты и опытные инструкторы.

– В секции я прошёл очень хорошую школу, спасибо моим учителям. Но книги об альпинизме, выпущенные в Советском Союзе или переведённые, в библиотеках можно было по пальцам пересчитать. Мои братья уже были разбросаны по стране – работали на Дальнем Востоке, в Екатеринбурге, Харькове. Они помогали мне искать эти книги.

И вот тут впервые я прочитал про семитысячники и заболел ими.

Однажды в общежитии с моим другом Игорем Компанийцем, товарищем по связке, мы увидели у одного из наших инструкторов, Валеры Меньшикова, фото красивой, похожей на пирамиду, белоснежной мраморной вершины. «О, это что за гора?» – спросил я, а он так гордо отвечает: «Это пик Хан-Тенгри, считай, семитысячник на Центральном Тянь-Шане». Прошли годы, и я на неё поднялся, даже дважды. А из других, в основном переводных, книг я узнал про историю покорения гималайских восьмитысячников, которых на земном шаре четырнадцать. Так и зародилась ещё одна моя мечта – побывать там или хотя бы увидеть эти великие горы.

Школа мужества и замужества

«В 2002 году с помощью нашего известного гитариста Александра Саги я записал свой первый диск «Саянские снега» Автор фото: Мария Ковальская
№ 2 из 2«В 2002 году с помощью нашего известного гитариста Александра Саги я записал свой первый диск «Саянские снега»
Автор фото: Мария Ковальская
– С тех пор, как вы начали ходить в горы, изменилось многое – отношение к альпинизму, снаряжение, даже выросли новые поколения горовосходителей, а суть альпинизма осталась прежней?

– Пока я занимался альпинизмом, многие вещи усвоил. Была расхожая фраза, что альпинизм – школа мужества и замужества. Девчонки в секции быстро находили хороших парней – в альпинизме плохих людей не бывает по определению.

Первая цель в более-менее сложном восхождении – минимизировать риск. Когда в 1786 году поднимались на Монблан два австрийца, самые первые альпинисты, они шли в плохой одежде, с деревянными посохами, и риск был большой. А где-то с 20-х годов прошлого столетия в Европе уже начали производить специальное альпинистское снаряжение, что очень продвинуло высотные восхождения. В освоении восьмитысячников советские альпинисты не участвовали, а швейцарцы, немцы, англичане и французы сделали большой шаг. Они придумали специальную обувь, палатки, примусы, разные скальные и ледовые крючья, кошки, что значительно снижало риск при восхождениях.

Где-то после 1923 года, который считается датой рождения советского альпинизма, в СССР тоже началось производство более лёгких палаток, рюкзаков, ледорубов и кошек – правда, предназначавшихся в первую очередь для геологов, но альпинисты их взяли на вооружение и успешно покоряли горы, даже семитысячники.

Наше снаряжение производилось ВЦСПС, и оно во многом было несовершенно – тяжёлое, неуклюжее, не всегда удобное и не очень ловкое. Но русский народ всегда славился умельцами, и его «доводили до ума». Иркутские альпинисты в этом смысле заметно выделялись на фоне ребят из других городов СССР и отличались своей изобретательностью. Во-первых, использовали лёгкий материал – титан (брали на ангарских заводах) – на крючья и карабины. Во-вторых, сами альпинисты разрабатывали конструкции зажимов, различных крючьев, ледовых кошек, а также много другого, например площадок для палаток, лестниц, выдерги-экстрактера. Иностранные альпинисты, впервые встретившись с иркутянами в 1976 году в Фанских горах (это было на моих глазах), были в восторге от изделий ангарских мастеров и конечно схватывали их идеи, а потом у себя воспроизводили и запускали в производство.

Иркутяне заметно продвинулись в шитье пуховок, палаток и рюкзаков. В обуви тоже были выдумки – из валенок обрезали чуни для высотных восхождений. Кстати, на пик Коммунизма я шёл в таких валенках. На валенки надеваются кошки, тепло как у Бога за пазухой, – смеётся Глеб Владимирович. – Хотя пластиковые ботинки, которые потом появились, конечно, были намного легче.

Прошли десятилетия. Я начал заниматься альпинизмом в 1960-е, активно ходил в горы в 1970–1990-е, но отношение к альпинизму у меня практически не изменилось.

С одной стороны, это школа мужества – пожалуй, важнейшая его сторона. «Отыщешь ты в горах победу над собой», – верно поётся в песне Юрия Визбора. Любое восхождение – победа над собой. Ставишь цель – подняться на гору. И вдруг где-то посредине пути чувствуешь – силы сдают, погода или что-то ещё мешает. Берёшь себя в кулак и идёшь, идёшь к цели. Признаюсь, на семитысячниках мне не раз приходилось так поступать.

А вторая сторона – это школа жизни. Мне альпинизм очень многое дал – начиная от житейских мелочей вроде того, как минимизировать количество вещей и вес рюкзака, чтобы побольше взять продуктов. Во всём всегда должен быть тщательный отбор – минимум при максимальном снижении риска. Меняется и восприятие жизни. Начинаешь диалектически мыслить – вот это важный момент, а это мелочи, которые можно игнорировать. Это философия выживания, взвешивания риска и возможных потерь.

– Что сегодня движет людьми, которые приходят в альпинизм?

– Много думал об этом. Всегда считал, что за горами большое будущее. Земля исхожена, изучена, затоптана. А горы остаются неприкосновенной, чистой святыней, живущей своей жизнью. Там я вижу таяние снега и рождение чистой воды, которая капает с ледника, собирается в поток, превращаясь затем в реку. Вижу, как с горных склонов летят камни, выбивая искры из скал, идёт моренообразование, происходит движение ледников. Мне кажется, люди всегда будут стремиться увидеть это и соприкоснуться с первозданной красотой и чистотой. Но годы многое поменяли, и сейчас перевешивать стали какие-то другие стороны. Кому-то не хватает экстрима, хотя я свои занятия альпинизмом никогда не считал экстремальными. Никогда не хотелось быть на грани жизни и смерти, я всегда верил, что рядом друг, надёжная страховка, верил и в свои силы. А сейчас на многие горы люди, мягко выражаясь, прут чисто из амбиций: «Я залез, я покорил»... Альпинизму это тоже присуще, но когда за спиной тренированность, практические и теоретические знания, знание жизни гор и умение работать над собой.

Внимательно наблюдаю за иркутянами, за молодёжью, и вижу – суть альпинизма пока не потеряна. Как нас учили наши инструкторы: подошёл к вершине, мысленно поклонился ей и попросил разрешения подняться.

Горы берут своё
Горы не прощают высокомерного или невнимательного отношения к себе. В альпинистской карьере Глеба Агафонова, как он сам говорит, «было много трупов». Гибли и близкие друзья.

– Каждый случай особенный и непохожий на другие, но в них во всех кроме случайностей прослеживается и какое-то пренебрежение опасностью. Горы по-своему мудры и зачастую шлют свои предупреждения. Немаловажная деталь, проверенная годами: на моей памяти десятки случаев, когда идёт группа или человек и что-то такое случается, но трагедией не кончается. Это и был «звоночек» гор, предупреждение о смертельной опасности. И если ты его не замечаешь, то прилетает уже что-то серьёзное. Так было с Катей Ивановой и со многими моими друзьями и знакомыми. Надо было бы вернуться в город, к своим делам, но человек снова едет в горы, и тогда случается непоправимое. Мне такие «звоночки» тоже были, они и останавливали от рисковых шагов.

– Не хотелось ли бросить альпинизм после того, как гибли ваши друзья?

– Меня многие об этом спрашивали. Ни разу. Хотя мысль «перестать ходить в горы» возникала, но по другим причинам. Когда стоишь на сложном участке, промокший, промёрзший, и неизвестно, где и как ты будешь сейчас ночевать – были такие стенные восхождения, где было действительно тяжело, – тогда идёшь и думаешь: «Всё, схожу на эту гору и больше не буду». А гибель друзей как-то не отталкивала, хотя я сам до сих пор не могу понять, почему. Может, потому что меня многому в жизни учили песни про горы, и где-то там эта мысль звучала – что горы забирают людей, если ты недооценил риск, переоценил себя. Видимо, эта мысль притупила ощущения от того, что погиб друг, а горы взяли своё.

– Бывало ли вам страшно в горах?

– Бывало. Но всегда на первом месте был страх за друзей. Альпинизм – это коллективный вид спорта. Между товарищами по связке есть какая-то необъяснимая связь, шестое, а может и седьмое чувство. Обычно, когда стоишь на страховке, а товарищ идёт вверх по стене, стараешься его меньше отвлекать разговорами, кроме вопросов что там и как? А всё потому, что и без слов ты ощущаешь его действия и движения. Порой бывало страшно за него – пройдёт или не пройдёт. А ну как сорвётся – удержу ли я его.

Бывало страшно на ночёвках на очень маленьких площадках, особенно когда выпадало спать в палатке с краю у обрыва. Вспоминается площадка на высоте 6500 на Хан-Тенгри: я лежу, а сбоку от меня вниз уходит пропасть на 1500 метров. Но тут, пока на улице стоишь и видишь эту пропасть, страшно, а залезаешь в палатку – в ней уже всё нормально, ложишься и засыпаешь.

– Что важнее – взвесить риск или доверять интуиции?

– Альпинистом нужно родиться. Видимо, где-то в своих предыдущих жизнях я жил в горах, поэтому, когда там оказываюсь, всё кажется знакомым, эта стихия мне близка и понятна. Один из талантов, которым должен обладать настоящий горовосходитель, – умение рассчитывать. Оно мне помогало и по жизни, и в работе – я же энергетик. В Институте систем энергетики сначала угольной промышленностью занимался, теперь общей энергетикой. Мы сейчас уже озадачены тем, как будет развиваться наша энергетика в 2050 году. И вот что тогда будет важнее для человека: земные красоты, чистый воздух и экология или какие-то сверхудобства? Каким должно быть расселение, степень урбанизации и, соответственно, энергетика? Здесь появляются и философские вопросы – что человеку по жизни важнее? Приходится это взвешивать и оценивать, сидя за рабочим столом, как-то учитывать при моделировании перспектив развития энергетики. То же самое и в альпинизме: когда собираешься на сложное восхождение, анализируешь множество факторов и моделируешь весь предстоящий маршрут.

«Всегда пел для людей»
– Как вы оказались в Иркутске?

– Я ещё про песни до конца не рассказал, – улыбается «снежный барс». – Третья часть моей жизни в горах – это, конечно, песни. Со студенческих лет не расстаюсь с гитарой. Помню, как учился: уходил в подвал общежития, чтобы не надоедать в комнате друзьям, и отрабатывал там аккорды. Очень любил визборовскую песню «Хамар-Дабан», и когда подошёл момент распределения и специалисты из СЭИ, которые приехали агитировать выпускников, начали рассказывать об Иркутске, я поглядел на карту – за Байкалом хребет Хамар-Дабан. «Эх! – думаю, – поеду туда!»

С песнями вообще связано много жизненных историй, которые меня согревают. Где бы ни был, всегда пел для своих друзей и окружающих людей. В альпинистских лагерях, когда уже работал инструктором, со мной тоже всегда была гитара. Как раз там и случались очень интересные встречи и контакты.

– Как родилась ваша первая песня?

– Тоже в пути. Такая история: на альпиниаде в ноябре 1973 года мы шли на восхождение в Саянах, в ущелье Мойгото за посёлком Аршан, на «тройку» с моим другом Гришей Скаллером, будущим покорителем Эвереста. А я тогда уже сходил на два Памирских семитысячника – пик Коммунизма и пик Корженевской. Там часто бывает непогода, но в то лето нам везло. А здесь с утра жестокая пурга. В такую непогоду, конечно, никакие группы не ходят. Но не иркутяне. Идём, ветер и снег в лицо. Гриша спрашивает: «Ну что, на Памире-то так мело?» И, пока мы шли на эту гору и возвращались назад, у меня родились не только строчка «Над Саянами пурга, над Аршаном непогода…», но ещё и три куплета. В них слова перекликаются с песней Юрия Визбора про Памирское плато и июльские снега, а чем же наши снега хуже? Их не спутать ни с какими другими… Вернулись в лагерь, я взял гитару, и у вечернего костра прозвучала моя первая песня «Саянские снега».

– Есть ли песня, которую считаете для себя главной?

– Таких целая обойма. Зная сотни песен про горы, на первое место я ставлю Высоцкого. Суперталант, человек, который не был альпинистом, но сумел выразиться в своих песнях так, как я бы тоже хотел спеть о друге, о вершине. Когда я был в Непале в прошлом году, нас было трое из Иркутска и гитара. Каждый вечер в отеле, где мы остановились, собирались у печки иностранцы: англичане, немцы – пол-Европы, затем китайцы, корейцы, японцы. Они нас слушали, а мы пели разные песни, и я потихоньку от русских народных или «Катюши» и «Калинки» перешёл к бардовским песням. Осторожно пел Окуджаву – его узнавали поляки и словаки, потом Визбора. И вот я на английском сказал всего лишь одну фразу: что эта песня об альпинистах из кинофильма «Вертикаль», автор – актёр и поэт Владимир Семёнович Высоцкий. Когда я кончил петь, раздались аплодисменты. Всем было понятно, о чём она. Вот в чём гениальность человека, который прекрасно передал в песне всё – победу над собой, подъём на вершину, чувства, которые там возникали, – так, что понятно без перевода.

– Как бы вы описали ощущения, возникающие, когда поднимаешься на вершину?

– Ощущения разные. Победа над собой отходит на задний план. Подъём на вершину – своего рода пре-

одоление барьера, которое позволяет увидеть мир, открывающийся за горизонтом. Красота невероятная. Однажды повезло – мы поднялись на пятитысячник на Памире и, так вышло, заночевали на вершине. И, что вы думаете, пошли на дежурную связь по рации и в это время увидели, как по небу на севере тянется вверх розовая полоска, потом светящаяся точка, уходящая за горизонт, и всё. Это было в 1976 году. На летающие тарелки ещё не было моды, сразу возникла мысль, что это запуск комического корабля. Как раз в 900–1000 км к северу от той вершины находится Байконур. Когда мы вернулись в Иркутск, достаю газету – действительно, какой-то из спутников серии «Космос» был запущен в этот день.

…В горах всё по-другому, ценности другие. Где-то в середине альпинистской карьеры я чётко осознал, что деньги – это бумажки, которыми в горах можно разжигать примус, если надо, руки согреть десятками. Конечно, со временем многое изменилось. За последние три года я побывал в Гималаях, в Непале, увидел свои любимые горы, которые знал только по книгам, но понял, что альпинизм сильно изменился и деньги начинают играть там какую-то роль. Но это, наверное, естественный ход вещей.

Но я говорил про песни. Мало какие альпинистские группы таскали гитары на восхождение – имеет значение каждый грамм. А иркутяне брали гитару на пик Ленина. Правда, до вершины её не донесли, но подняли на высоту 6500 метров, и там, в нашем снежном иглу, эта гитара согревала нас песнями. А перед этим был такой эпизод: мы остановились на ночёвку на 5700 метров, оборудовали лагерь, накипятили чая. А в это время некоторые группы – середина дня – ещё поднимаются. Уже тяжело, люди идут медленно, нам сверху это хорошо видно, а мы поём: «Здесь вам не равнина, здесь климат иной…», а потом встречали и поили поднявшихся чаем. Ребята нас потом благодарили и за песню, она их здорово воодушевляла.

– Знаю, что вы ещё и кинокамеру брали на восхождение.

– На свой первый семитысячник я брал кинокамеру «Кварц-2м», она была тяжеловата, но очень хотелось всё запечатлеть. Вообще, сначала зародилась страсть к фотографии. Снимки иногда были нужны для оформления маршрута при первовосхождении или при подаче сведений на чемпионат страны, но я носил фотоаппарат, чтобы показать друзьям красоту гор, для меня это было счастьем. Для этого взял и кинокамеру. Получились уникальные кадры, одна из первых съёмок пика Коммунизма, где ещё стояли бюст Сталина (вершина носила имя Сталина до 1962 года. – «Конкурент») и мемориальные доски. Кстати, в этом году юбилей – это же был 1973 год, я снимал ровно сорок лет назад, в июле.

Любимые Гималаи
Глеб Агафонов – автор около трёх десятков песен, большинство из них, конечно, о горах. Но сейчас, говорит бард, больше пишется на чужие слова – не хватает впечатлений.

– Сейчас меньше ходите в горы?

– По уже хоженым гималайским маршрутам хожу три года подряд и сейчас собираюсь – в августе. Но вы об этом не пишите, у меня ещё супруга не знает, – улыбается Глеб Владимирович.

– Как раз собиралась спросить, как семья относится к вашему увлечению?

– Ворчат, но понимают. С женой мы вместе уже 44 года, и я ей очень благодарен за понимание.

– Всё-таки откройте секрет, куда собираетесь?

– В Гималаи, но на этот раз с севера, из Индии. Три года ходил из Непала и могу рассказывать об этой стране до бесконечности. Меня очень интересует жизнь, быт непальцев. Вообще, собираюсь писать очерки и рассказы об этой стране, у меня много материалов – фотографий и впечатлений.

– Гималаи – ваши любимые горы, а что в них особенного?

– Огромное пространство, колоссальные масштабы – этим они меня покоряют. И теплинкой – когда поднимаешься туда, где снег и лёд, идёшь сначала по теплу, приятно. У нас горы суровые – на Памире и Тянь-Шане может и внизу снег зарядить, не говоря уже про Саяны. В Гималаях, если хочешь необычных высот достичь, за 6000 метров, тогда уж тащи тёплые вещи.

– Как вы готовитесь к следующей поездке?

– Надо взвешивать свои возможности и то, что тебе предстоит. С каждым годом ощущаю это всё больше и больше. Проверяю свою физическую форму. Каждое утро стараюсь бегать, правда, год от года эти кроссы становятся всё короче, но они дают ощущение, как работает сердце, дыхание. Второе – не чураюсь небольших походов выходного дня, стараюсь, чтобы была нагрузка. Если это Хамар-Дабан – залезть на вершину, преодолеть перевал, если где-нибудь здесь, под Иркутском, – пройти как можно больше километров. В Гималаях мне предстоят два перевала – 5300 и 5400 метров. Эту высоту я легко переношу. Если будет тяжёлый груз, рядом будут шерпы. Но наши русские туристы, насколько я знаю по своим друзьям, не перегружают шерпов. Часто берём свои продукты, небольшой запас – сало там не купишь, а это же стратегический супервысотный продукт, как мы его называем, супы какие-нибудь лёгкие, зовём их неуловимыми, заварку.

«Снежный барс» №349
– Что считаете своим главным достижением?

– Есть вещи взаимосвязанные, отделить их совершенно невозможно. Главное достижение – семья. Своего сына водил в горы, он многое воспринял. Растут внуки, их класс вожу в походы выходного дня и учу всяким премудростям. Они пока ещё не того возраста, чтобы заниматься альпинизмом, а в будущем, конечно, постараюсь показать им горы.

Второе – то, что я пронёс через свою жизнь любовь и уважение к родителями и братьям. Меня так воспитали – быть честным, совестливым и добиваться всего своим трудом, не идти по спинам, поэтому я терпеть не могу лицемерие. Видимо, в альпинизме это естественное явление. И в нашей семье тоже так принято, и у сына. Наверное, это главное.

– А каково это – быть снежным барсом, покорителем высочайших гор СССР?

– С одной стороны, это почётное звание – радость, с другой – оно обязывает. Получил жетон и свидетельство в 1989 году и много лет не придавал этому значения, потому что вращался в среде своих близких товарищей-альпинистов, среди которых, будь моя воля, многим бы дал это звание. Витя Ларин, Виктор Белоусов, Валерий Попов – люди, достойные этого титула по всем своим качествам. Особенно приятно было, что жетон привезла мне Катя Иванова, покорительница Эвереста и мой товарищ по связке.

Звание меня сильно окрылило, озарило – даже не могу слова подобрать – в последние годы. И вот в связи с чем. В 2002 году с помощью нашего известного гитариста Александра Саги я записал свой первый диск «Саянские снега». С Александром мы творчески сдружились, хотя он терпеть не мог бардовскую песню. Когда диск уже был готов, он говорит: «Глеб, ты же снежный барс? Так и пиши на диске – «от снежного барса». Это был первый случай, когда до меня действительно дошло, что это моё звание. И тут как снежный ком всё закрутилось. Я много участвовал в бард-сплавах по реке Мане, где собираются барды со всей России, и там подняли щит, что я «снежный барс». Когда всё захлестнул Интернет, я попал на сайт «Bards.ru», мои друзья и там написали, что я «снежный барс». Мне оставалось только добавить №349 – номер свидетельства. Прошли годы, и когда был у меня шестидесятилетний юбилей, друг мой, Федя Гизятдинов из Братска, придумал мне новое звание – «снежный барДс». И я стараюсь оправдать его, к тому же это стало мне и помогать. Выступая в разных аудиториях – а я часто выступаю в школах, лицеях, перед ветеранами, да и в других коллективах, – уже не скромничаю и говорю, что я «снежный барс», люди подходят, спрашивают, интересуются. Это звание стало настоящим мостиком к рассказам о музыке гор да и просто к людям.



http://www.vsp.ru/social/2013/08/05/534763

Комментарии (2)

Всего: 2 комментария
#1 | Алёна Махнёва »» | 13.01.2014 04:31
  
0
Денис, здравствуйте. Благодарю за интерес к публикации и указание источника. Однако заголовок является такой же неотъемлемой её частью, как текст и фото. Понятно, что тяга к творчеству есть в каждом из нас, но, пожалуйста, верните как было в оригинале, поскольку ни я, ни редакция ВСП к вашему заголовку не имею отношения, а моё имя и ссылка на газету под ним стоит.
  
#2 | Анатолий »» | 13.01.2014 05:57 | ответ на: #1 ( Алёна Махнёва ) »»
  
0
Здравствуйте Алена.
Вы совершенно правы.
Как модератор я сейчас изменю.
К тому же ваше название просто прекрасно!
"Музыка гор Глеба Агафонова"
Добавлять комментарии могут только
зарегистрированные пользователи!
 
Имя или номер: Пароль:
Регистрация » Забыли пароль?
 
© climbing.ru 2012 - 2024, создание портала - Vinchi Group & MySites
Экстремальный портал VVV.RU ЧИСТЫЙ ИНТЕРНЕТ - logoSlovo.RU